Импланты
Шрифт:
Нейрохирург молча передал Кайлу толстый журнал регистрации.
— Посмотрите на график операций.
— Зачем?
— Я не могу допустить его срыва. От срока операций зависят жизни людей. Ведь я не просто потакаю прихотям богачей, желающих стать имплантами, но и спасаю жизни. И это, между прочим, моя основная работа.
— Что вы хотите этим сказать?
— Если вы не начнете съемки на следующей неделе и не уложитесь в десять дней, я не смогу помочь вам и предоставить в пользование съемочной группе клинику, да и сам
"Сволочь", — это все, что мог подумать Кайл.
Участие в съемах знаменитого нейрохирурга — огромный плюс для кинокартины, ведь Сеченов при всем своем нежелании быть звездой, именно звездой и являлся. И не просто знаменитостью среди медиков, Евгения Михайловича знали и любили простые обыватели. Из-за того, что он воплощает в жизнь мечты тех, кто хочет стать имплантами, или из-за благотворительных операций, не столь важно, главное, этот человек мог диктовать, и уже диктовал, собственные условия.
Самое ужасное заключалось в том, что Кайл ничего не мог сделать. Он не мог заменить Сеченова актером, не мог упустить возможность снять фильм в настоящей клинике, не мог лишиться значительной части прибыли, которую обеспечит нейрохирург, поэтому ничего не сказал, лишь кивнул и вышел за дверь. Поводов для ненависти стало на один больше.
Алекс Тропинин уже бывал в "МегаСтар", но никогда еще съемочная площадка не располагалась в таком необычном и неудобном месте.
Слава клиники доктора Сеченова гремела по всей стране, однако строители не рассчитывали, что здесь когда-нибудь будут снимать фильм. В кабинете главного врача, где должен был сниматься первый эпизод, оказалось так мало места, что кроме операторов там уместились только два осветителя с приборами и режиссер. Даже личные телохранители суперзвезды вынужденно стояли в коридоре, закрывая дверь широкими плечами. Кайл был недоволен этим фактом и попросил нейрохирурга подыскать помещение попросторнее, а пока они направились в операционную.
Операционная оказалась еще меньше кабинета, но этой комнате аналогов не было, поэтому пришлось приспосабливаться. Из операционной в коридор временно вынести "лишние" шкафы и холодильник с лекарствами, оставив лишь операционный стол, огромный агрегат, контролирующий жизнедеятельность организма пациента, два металлических столика на колесах, где на стеклянной поверхности в строгом порядке разложили инструменты, и стеллаж с имплантатами на заднем плане.
Одну из камер установили в центре, чтобы в кадр попадала общая картина, вторая, мобильная, под чутким руководством оператора ездила вокруг операционного стола. Еще две мини-камеры работали в автоматическом режиме, обеспечивая дублирование и эффект 3D.
Толстячок режиссер в красной клетчатой рубашке, шортах и неизменных сандалиях на
— Поехали, — скомандовала Брахман.
— Сцена восемь, дубль один, — помощница режиссера захлопнула хлопушку, и начались съемки.
Командор, которого играл Кайл, сгорбившись, сидел спиной к зрителям, Сеченов стоял рядом с ним.
— Таких операций сделали не так уж много, — негромко произнес врач. — Риск достаточно велик, чтобы не волноваться, но я все же прошу вас по возможности успокоиться.
— Я спокоен.
Прикрывая чресла зеленой простыней, Командор опустился на операционный стол. К нему тот час подошла медсестра и сделала вид, что ставит капельницу. Все это время вокруг актеров кружила камера номер два.
— Сейчас вы уснете, а когда проснетесь, станете другим человеком.
— Да, доктор, — Командор слабо улыбнулся, — отныне все будет по-другому.
— Стоп! — выкрикнул Брахман.
Алекс аж подскочил от резкого и громкого голоса режиссера.
— Кайл! Сколько раз тебе говорить: давай по тексту! Как там?..
Сценарист, которого Тропинин видел только со спины, закивал и зашелестел страницами сценария.
— Э-э-э, нашел: командор улыбается и твердо произносит: "Нет, доктор. Я не стану другим человеком, изменится лишь мое тело, а сердце останется таким же горячим".
— Вот. Давай заново!
Алекс заметил, как поморщился его наниматель, а Банан негромко фыркнул и прокомментировал:
— По-моему, вариант Кайла лучше этой сопливой ерунды. Командор действительно изменится после операции. Как я.
— Ты не понял, — прошептал Алекс, — режиссер говорит не о внешних изменениях, а о внутреннем постоянстве. Вот ты, например, как был тугодумом, так и остался. Только мускулы нарастил.
— Да я тебе!..
— Эй, охрана! А ну цыц! А то выгоню! — крикнул режиссер и снова обернулся к Кайлу и доктору Сеченову. — Готовы? Начали!
Алекс почувствовал, как Банан ударил его локтем в бок, но промолчал. Чувства Белозерцева — примитив по сравнению с происходящим на съемочной площадке.
Благодаря тренировкам и советам начальника службы безопасности Кайла Голицына, Алекс без труда читал первый слой и работал над вторым. Как говорил Борис Игнатьевич, этот слой поддается контролю лишь отчасти и если не раскрывает душу, то хотя бы приподнимает занавеску, за которой скрывается большая тайна, поэтому, чтобы узнать человека если не на сто процентов, а хотя бы на семьдесят, нужно обязательно научиться читать второй слой. И Алекс учился. За этой занавеской подчас скрывались такие картины, видения и мечтания, что представления Алекса о людях претерпевали значительные изменения.