Имя – Смерть
Шрифт:
– Ванечка, – нежно позвала она. – Нам с тобой есть нечего.
Он приподнял голову, Потом сел. Встал с трудом, одевался нехотя. Даже штаны застегнуть было лень.
Во всем теле была какая-то странная расслабленность, но голова работала четко. Он понял ее маленькую хитрость и усмехнулся: "Я ей два часа назад сказал, чтобы она в магазин шла сама, если ей жрать нечего. А она теперь перевела стрелки – уже нам с ней есть нечего… А с другой стороны – что ей остается делать? Попала в серьезную переделку, а характер у меня нелегкий… Правильно себя ведет.
Что с женщины взять?"
Он наскоро умылся. Побриться здесь было невозможно – у него ничего с
– Вань, у тебя нет хотя бы гребешка? Мне расчесаться нечем.
Он озадаченно провел ладонью по своим коротко остриженным русым волосам, задумался и удивленно признался:
– Да знаешь, я как-то вообще не расчесываюсь.
Помою голову, вытру полотенцем, и все.
Она засмеялась:
– А если я не расчешусь, то волосы придется наголо сбривать. Они просто в узлы завяжутся. Ванечка, купи мне еще и шампунь, ага?
– Ладно, схожу, самому есть хочется, – ответил он и взглянул на часы:
– Твое счастье, что магазины уже открываются.
Он проходил по окрестным магазинам часа полтора. Закупил мыло в больших количествах, пасту, зубные щетки, шампунь. Для Мухи купил массажную расческу и здоровенный гребень из карельской березы, их продавали у метро. Для себя приобрел бритву «Жиллет», помазок, крем для бритья, потом лосьон после бритья, которым вообще-то никогда не пользовался… Остановился только тогда, когда его рука сама потянулась к недешевой мужской туалетной воде. «Жениться, что ли, собираешься?» – спросил он себя и на этом успокоился. Два больших пакета Иван набил продуктами и потащил все это богатство на конспиративную квартиру. Муха живо приготовила завтрак, и они мирно поели, сидя друг против друга за крохотным кухонным столиком. Наконец Иван отодвинул тарелку, допил кофе и закурил. Муха сидела, играя вилкой, и не поднимала на него глаза.
– Что ты приуныла? – спросил он.
– Ничего. Жить хочется.
– Ты и живешь.
– Нет, – вздохнула девушка и положила вилку. – Это не жизнь.
– Тебе чего-то не хватает?
Она промолчала, только слегка пожала плечами, как бы говоря: «Глупый вопрос…» Иван не хотел продолжать этот разговор. Это ни к чему бы не привело.
Он встал, сунул свою грязную тарелку в раковину, натянул куртку:
– Мне надо идти.
– Ваня. – Она робко поднялась из-за стола. – Ты вернешься?
– Вернусь.
– Я тебе доставила столько неприятностей… – пробормотала она.
– Если смерть друга – это простая неприятность… – начал он, но она вдруг зажала ему рот сухой горячей ладонью:
– Не надо!
Он отвел ее руку, застегнул куртку:
– Муха, у нас с тобой могут быть какие угодно отношения. Но Серегу я тебе никогда не прощу. Ты это запомни.
– Я знаю – ты все равно меня не сдашь… – прошептала она.
Его рука сама поднялась. Он и не понял, как дал ей звонкую пощечину. Муха отшатнулась, прижалась к стене. Она даже не пыталась защищаться, и глаза у нее были не злые. Скорее растерянные или виноватые. Выглядела она жалко и напоминала какого-то редкостного зверька, загнанного в угол большой злой овчаркой.
– Я ухожу, – сказал он. – Когда вернусь, не знаю.
Запомни – я ненавижу, когда меня начинают допрашивать, куда я пошел и что буду делать. Ты меня хорошо поняла?
– Я поняла.
– Пока.
Он вышел, захватив с собой второй комплект ключей. Это он сделал машинально. Вышел из подъезда, отпер машину, начал прогревать мотор –
«Ну и пусть!» – сказал он себе. Другого тайника у него не было. Пока не найдет чего-то более удобного – мать лучше всех сохранит деньги, Иван поехал к Таньке.
Он ждал неприятной встречи. Танька сразу все поймет, едва взглянув на его лицо. Объяснять что-то не хотелось, а в очередной раз ругаться было просто противно. Но ему крупно повезло – девушки не было дома.
«Ушла в училище, – понял он, увидев, что все ее вещи целы. – Значит, она меня еще ждет. Дурочка!» Он забрал деньги, пересчитал их. Все было цело. Постоял в комнате, раздумывая – не написать ли записку? Хотя бы из вежливости, чтобы потом легче было вернуться… Но что-то ему говорило – сюда он уже не вернется никогда.
Потом он поехал к матери. И тут ему относительно повезло – ее не было дома. Относительно – потому, что он хотел ее увидеть. В прихожей Иван увидел свою сумку. Ту самую, с которой приехал из Эмиратов. Как давно это было! Он заглянул туда, ощутил непривычный запах свежего белья. Иван по очереди доставал свои вещи – рубашки, майки, белье, нюхал их, рассматривал. Мать все до последней тряпки перестирала, перегладила, починила, пришила пуговицы… И уложила обратно в его сумку аккуратными стопочками. Значит, не рассчитывала, что сын когда-то будет жить у нее. Она заранее знала, что он уйдет…
Иван присел к столу, нашел листок бумаги, ручку, начал старательно выводить буквы: «Ма, я зашел утром, тебя не было…» Писание давалось ему с трудом – как-то отвык от этого дела. «Ты за меня не переживай. У меня все нормально. Я сейчас не буду жить на той квартире. Там пока Танька. Ты ей не звони, не надо. Я поживу у друга. С Танькой у нас все почему-то разладилось».
Писать было тяжело. Слова ему не давались. Иван закурил, поискал взглядом пепельницу. Не нашел, принес с кухни блюдечко, опять уселся за стол и продолжал писать: «Я тут оставлю тебе сверток. Это не мое, а моего друга, к которому я иду жить. Он просил подержать его, временно. У него сейчас ремонт, он боится, что пропадет, там не дом, а проходной двор. Я буду ему помогать. Ма, в свертке – деньги. Это его деньги».
Он почти не рассчитывал, что хитрость удастся – мать все равно начнет переживать, волноваться – как же, ведь деньги, получается, чужие? Но он не хотел, чтобы она знала правду.
«Жалко, что я не могу тебя дождаться, Я соскучился. Видел свои вещи, спасибо большое. Я работаю, здоров, у меня все нормально. Как-нибудь зайду». И подписался: «Твой сын».
В сверток с одиннадцатью тысячами он доложил еще две – из своего нового запаса. Потом подумал и доложил еще пятьсот долларов – чтобы не было ровно тринадцать. Иван в таких делах иногда становился суеверен. При себе у него осталось немногим более двух тысяч – он все-таки изрядно потратился в последние дни. С этими деньгами он и поехал осуществлять свое последнее задание.