Имя - уже знамение
Шрифт:
– И чего ты, Олег, боишься имя её произнести? За чем мысли о ней гонишь? Думаешь, нет человека - нет проблемы? Чтобы решить вопрос, надо принять его. Ты же мне сам много раз об этом говорил, Олег. Или учить других легче, чем себя вразумлять?
– произносит Николай, поднимаясь из-за стола.
– Ты подумай об этом на досуге…
Забираюсь на самую высокую точку коробки строения. Сегодня у нас сложные работы, мы выставляем балки перекрытия шатровой и купольной частей храма.
В самую обеденную жару уходим на перерыв, после 15 часов возвращаемся обратно.
Сидим
Высоко сидя над землей и смотря на гладь озера, мысленно возвращаюсь к словам Николая о том, что учить других легче, чем вразумлять себя.
"Не могу не согласиться с этим. Есть у меня такое слабое место, грешок. Даже и не помню уже, когда берега начал терять на почве своего менторства. Хорошо, что батюшка указал мне на это. Может, я и Нежданчика загнобил своими нотациями и поучениями, что зайчишка меня предпочла этому Филиппу?! Ладно, Олежа, поздно пить боржоми, когда желудок вырезали," - осмысливая сказанное Николаем, вдруг слышу его голос.
– Надо же к нам какой-то заплутавший путник направляется, - произносит батюшка.
– Не, судя по шапке, этот баба, - вступает в разговор тракторист Иван.
– Это не шапка, а шляпка с широкими полями, как у Незнайки, - смеется философ Михаил.
– Точно девушка, потому как такие голубые шляпы только девчонки носят.
Я поворачиваю голову в сторону, где мои мужики шляпу голубую узрели. Глазами натыкаюсь на добрый, но смешливый взгляд Николая.
Смотрю на него с вопросом. Он мне подмигивает и вскидывает правую бровь.
– Голубая шляпа в поле васильковом минут десять уже сидит. Может, рисует? Как думаешь, Борисыч? Километра полтора до шляпы этой, - отвечая на мой взгляд, произносит батюшка.
– Велик и мотик внизу стоят. Давай, ехай уже. Проверь, может человеку помощь нужна.
От слов Николая впадаю в ступор. Не могу даже с места сдвинуться.
Уже сам минут десять пялюсь на застывшее на одном месте ярко голубое пятно в васильковом поле.
Все это время пытаюсь сердце свое успокоить. Оно мне выдаёт такие ритмы, что по моей кардиограмме можно симфонию взволнованного зайца писать.
– Олег, чего сидишь, как прибитый гвоздями? Давай мчись, ну или иди, - обращается ко мне философ Михаил.
– Чего резину тянуть? Не увидишь - не узнаешь!
Понимая правоту слов моих мужиков, начинаю медленно спускаться вниз. Ни велика, ни мотика не беру, иду пешком напрямки через поле.
Даю себе возможность за пятнадцать минут отдышаться, привести в норму сердце и мысли.
Как назло за время пути в моем мозге не возникает ни одной здравой, адекватной и правильной мысли. Да и сердце ещё больше тревожно колотится.
За несколько метров до голубой шляпы, которая с высоты моего роста начинает напоминать блюдце с чашкой на ситцевой скатерти, мой внутренний зверь точно знает, чью голову она прикрывает.
Подойдя ещё ближе, вижу "нежданчика".
Она, высунув розовый остренький кончик своего
Шорох моих шагов девчуля, конечно же, не слышит, потому что её ушки традиционно закрывают наушники.
Постояв минут пять в шагах двух от неё, захожу за её спину, присаживаюсь сзади на корточки и аккуратно вынимаю из её ушек амбушюры.
– Ты же, "нежданчик" замуж выходишь?
– произношу шепотом в самое ухо.
– Где жениха то потеряла?
Чертовка на мои слова не вскрикивает, не вздрагивает, не дергает головой, а просто сводит сладенькие губки свои в улыбочку.
– Ага, выхожу то, то ест вот и приехала то замуж выходить, - прыскает от смеха зайчишка, - а то пока жених то мой решится, мне то уже пенсионное удостоверение то выдадут.
Хихикнув моя зайчиха все бросает, резко разворачивается ко мне, роняет меня в траву и падает сверху.
– Знала, что ты - упрямец то, Олежка! Вот и приехала то сама за тебя то замуж выходить, - произносит Нежданчик, беря моё лицо в свои руки и целуя меня прямо в губы.
Проваливаюсь в морок от свалившегося на меня в прямом и переносном смысле счастья.
От него и от поцелуев Нежи мое сердце дрожит, как овечий хвост.
Смотрю на эту голубоглазую красоту и не верю в происходящее. В реальность меня возвращают слова зайчика.
– Ты то теперь, Олежа, обязан на мне то жениться. Для этого то есть несколько веских то причин, - произносит девчуля, по-хозяйски, разведя ноги в стороны, усаживаясь сверху на область моего паха и загибая пальчики на каждый свой пункт.
– Первая - я то люблю тебя. Вторая - хочу то быть твоей то женой. Третья - хочу то родить наших то детей: четверых то сыночков и лапочку то дочку. Хотя здесь то опять все только от тебя то зависит.
Смотрю на эту нахалку, которая без стеснения ерзает на моем паху, и сердце мое пылает и плавится от любви и нежности к ней.
– Зайчик, тебе удобно так сидеть? Ничего не мешает?
– спрашиваю, сдерживая свое желание засадить ей по самые помидоры.
"Эх, Олег, жаль мне тебя. Жаль!
– ржёт надо мной внутренний голос.
– Уже бы трахал девчонку от всей души и со всей своей страстью, но увы мне, увы мне! Придётся тебе, друг мой ситный, повозиться с ее девственностью. Короче, до нормального секса тебе как Китая раком. Хотя, судя по твоему "нежданчику", девка - она изрядно темпераментная. Самому бы тебе не пришлось вызывать подъемный кран для писюна."
– Олежа, прекрасно то понимаю, что моя то поза несколько неуместна то для девушки, - цокая своим язычком, начинает объяснять Нежа.
– Однако, как твоя то будущая жена, себе то это могу позволить.
Выпалив фразу скороговоркой, зайчонок снова берет моё лицо и целует мои губы. Не могу устоять под ее напором, начинаю трахать её рот своим языком, одной рукой жёстко хватая её за попку, другой стискивая грудь.
– Ты меня сейчас доведешь, милая, и я трахну тебя прямо в поле, - шепчу в губы "нежданчика", еле оторвавшись от неё.