Имя ветра
Шрифт:
Она посмотрела мне в глаза.
— Ты когда-нибудь слышал выражение: «Просящие не выбирают»?
— Я дал слово, — повторил я. Я отстегнул свои серебряные талантовые дудочки и подтолкнул их через стол, к «Риторике и логике». — Такие нелегко достать, сама знаешь.
Деви посмотрела на лютню, на книгу, на дудочки и испустила долгий глубокий вздох.
— Квоут, видимо, это важно для тебя, но цифры просто не складываются. Ты недостаточно хорош для таких денег. Ты едва дотягиваешь до четырех талантов,
Ее слова задели меня, тем более что я знал: это правда.
Деви обдумала все еще секунду, потом решительно покачала головой.
— Нет, один только процент… Через два месяца ты будешь должен мне тридцать пять талантов.
— Или что-то равноценное взамен, — сказал я.
Она одарила меня мягкой улыбкой.
— А что у тебя есть, что стоит тридцати пяти талантов?
— Доступ в архивы.
Деви выпрямилась. Легкая покровительственная улыбка застыла на ее лице.
— Ты врешь.
Я покачал головой.
— Я знаю, туда есть другой путь. Я его еще не нашел, но найду.
— Слишком много «если».
Голос Деви был полон скепсиса. Но в ее глазах загорелось нечто большее, чем просто желание, — нечто, похожее на голод или жажду. Я понял, что она хочет попасть в архивы так же отчаянно, как и я. А может, и больше.
— Это то, что я предлагаю, — сказал я. — Если смогу отдать тебе долг, я это сделаю. Если нет, то, когда найду вход в архивы, поделюсь с тобой.
Деви посмотрела на потолок, словно подсчитывая вероятности в голове.
— При таком залоге и возможности доступа в архивы я могу одолжить тебе десяток талантов.
Я встал и забросил сумку на плечо.
— Боюсь, мы здесь не торгуемся, — сказал я. — Я просто информирую тебя об условиях ссуды. — Я улыбнулся. — Двадцать талантов или ничего. Прости, что не пояснил с самого начала.
ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
СТРАННОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
Тремя минутами позже я подошел к дверям ближайших конюшен. Хорошо одетый сильдиец улыбнулся и сделал шаг вперед, приветствуя меня.
— О, юный сэр, — сказал он, протягивая мне руку. — Мое имя Каэрва. Могу я спросить…
— Мне нужна лошадь, — сказал я, быстро пожимая его руку. — Здоровая, отдохнувшая и накормленная. Такая, которая осилит шесть часов тяжелой скачки.
— Конечно, конечно, — сказал Каэрва, потирая руки и кивая. — Все возможно по воле божьей. Я был бы рад…
— Послушайте, — снова перебил его я. — Я спешу, так что нам придется пропустить церемонии. Я надеюсь, вы не будете терять мое время демонстрацией кляч и пони. Если я не куплю лошадь в течение десяти минут, я уйду и куплю ее в другом месте. — Я поймал его взгляд: — Лхинсатва?
Сильдиец пришел в ужас.
— Сэр, но покупка лошади никогда не совершается столь
Я снова оборвал его:
— Он сегодня лошадь не покупает. Покупаю я.
Тощий сильдиец замолчал и попытался собраться с мыслями.
— Ладно, — сказал он мягко, больше себе, чем мне. — Лхин, пойдемте и посмотрим, что у нас есть.
Он провел меня вокруг стойл в маленький загон и показал в направлении ограды:
— Вот эта кобылка в яблоках столь надежна, что на лучшую и надеяться нельзя. Она отвезет вас…
Я проигнорировал его и оглядел полдесятка кляч, понуро стоящих у ограды. Хотя у меня не было ни средств, ни причины держать лошадь, я мог отличить хорошую от плохой. Ни одна из тех, что я там увидел, даже не приближалась к моим требованиям.
Понимаете, бродячие артисты живут и умирают рядом с лошадьми, которые тянут их фургоны, и родители не пренебрегали моим образованием в этой области. Уже к восьми годам я мог оценить лошадь и узнать хорошую. Горожане регулярно пытались сбыть нам полудохлую или загнанную клячу, зная, что к тому времени, как мы обнаружим ошибку, мы будем в километрах и днях пути от них. Уйма неприятностей ожидала человека, продавшего соседу больную хромоногую клячу, но что за беда обдурить одного из этих грязных вороватых руэ?
Я повернулся к лошаднику и нахмурился:
— Вы только что потеряли две драгоценные минуты моего времени, полагаю, вы все еще не понимаете ситуацию. Я буду предельно ясен: мне нужна быстрая лошадь, готовая к тяжелой поездке сегодня. За это я заплачу быстро, твердой монетой и без жалоб. — Я вытащил свой снова потяжелевший кошелек и потряс его, давая хозяину послушать звон чистого сильдийского серебра внутри. — Если вы продадите мне лошадь, которая потеряет подкову и захромает или пугается теней, я упущу важную возможность. Практически неповторимую. Если это произойдет, я не стану возвращаться и требовать назад деньги. Я приду пешком в Имре этой же ночью и подожгу ваш дом. И когда вы выбежите из передней двери в ночной рубашке и колпаке, я вас убью, зажарю и съем. Прямо здесь, на вашем газоне, под взглядами соседей.
Я смерил его смертельно серьезным взглядом.
— Вот такое у меня к вам деловое предложение, Каэрва. Если вам оно не нравится, скажите, и я пойду куда-нибудь в другое место. В противном случае прекращайте этот парад кляч и покажите мне настоящую лошадь.
Маленький сильдиец посмотрел на меня больше ошарашенно, чем испуганно. Я видел, как он пытается на ходу разобраться в ситуации. Он наверняка решил, что я либо сумасшедший и брежу, либо я сын какого-нибудь важного вельможи. Либо и то и другое.