Инь, янь и всякая дрянь
Шрифт:
Детские воспоминания живучи. Когда маршрутное такси резко затормозило у железных ворот, я неожиданно почуяла запах щей и хлорки, тут же перед внутренним взором появилось изображение комнаты, заставленной кроватями, выплыло из мрака худенькое, изможденное лицо тети Аглаи…
– Эй, вылезаешь? Если нет, то я обратно еду, – вернул меня к действительности голос шофера. – Плати тогда за дорогу, туда-сюда за одни деньги я не езжу.
Я выкарабкалась из микроавтобуса и попыталась открыть калитку. Она оказалась
– Фр-хр-бр, – незамедлительно понеслось из устройства.
– Хочу попасть в интернат, – сказала я.
– Мх-фр-бр.
– Сделайте одолжение, откройте, я пришла навестить родственницу, – соврала я.
– На часы поглядите! – заорали слева. – Какие посещения в семь вечера?
Я повернула голову на звук. Чуть поодаль от центрального входа высилась бытовка, из нее выглядывал дед, одетый в черную форму.
– С трех до пяти ходить надо! – бушевал он.
– Я работаю.
– И чего?
– Смогла лишь вечером приехать.
– Закрыто!
– Может, откроете?
– Ишь, хитрая! – завопил дедок. – Родителей государству спихнула, ихнюю квартиру себе заграбастала, а теперь приперлась у матери пенсию забирать! Знаю я тебя!
– Мы знакомы? – поразилась я. – Вроде никогда не встречалась с вами.
– Не прикидывайся, Анька, – шумел подслеповатый секьюрити. – Тебя главный пускать не велел! Додумалась – у больной матери часы сперла… Пьянь рваная! Иди отсюдова!
– Вы обознались, я Таня Сергеева.
– Точно, Аня Сергеева. Канай вон!
– Не Аня, а Таня! – заорала я.
– Еще и издевается…
– Татьяна Сергеева! Таня! Та-ня! Не Аня! Пожалуйста, откройте калитку! – продолжала я упрашивать.
– Часы матери вернуть хочешь? – подбоченился охранник. – Клавка! Подь сюда!
Из сараюшки высунулась голова с «химическими» кудрями.
– Что тут, Петрович? – сурово спросила она.
– Анька заявилась! – сообщил ей дед. – Сергеева, Галины Михайловны Андреевой дочь, прошмандовка и воровка!
– Ну-кось, отойди, – сказала ему напарница и вышла во двор. – Вовсе это и не Анька. Вы кто?
– Татьяна Сергеева, – представилась я. – Дедушка неправильно расслышал мое имя.
– Не дедушка, а начальник охраны, – весомо заявила тетка. – Что вы хотите?
– Навестить родственницу.
– Поздно спохватились! Контингент уже спать пошел.
– В семь вечера? – поразилась я.
– И хорошо, – заявила баба, – меньше хлопот от них. В основном корпусе уже свет выключили.
– Моя… э… двоюродная сестра находится в коммерческом отделении, – на всякий случай сказала я. – Оксана Бондаренко. Может, знаете ее?
– В платные домики идете? – оживилась охранница. – Чего ж раньше не сказали! Вход тысяча рублей, круглосуточно.
– Сколько?
– Тыща!
–
– Тогда приходите в установленное время, – фыркнул дед.
Я достала кошелек и просунула сквозь прутья бумажку. Ассигнация исчезла в мгновение ока, даже осталось непонятным, кто из двух бравых секьюрити схватил ее.
– Рулите по дорожке, – любезно сказала тетка, открывая калитку. – Левей держитесь, тама домики и будут.
Я углубилась в парк, который по мере моего продвижения вперед делался похожим на лес. В конце концов вымощенная камнем дорожка привела меня на полянку, где стояли небольшие избушки, похожие на бунгало. Дверь одного коттеджа украшала табличка «Администрация коммерческого отделения». Я нажала на звонок, замок щелкнул, дверь распахнули, даже не поинтересовавшись, кто просится внутрь. Я очутилась в просторном холле, увидела симпатичную девушку в розовом халатике и поздоровалась с ней.
– Добрый вечер, – улыбнулась в ответ медсестра. – Меня зовут Женя. Чем могу помочь?
Спрашивать сразу про Оксану Бондаренко мне показалось неразумным, поэтому я, навесив на лицо озабоченное выражение, сказала:
– У меня есть пожилая тетя, очень больная.
– Понимаю, – кивнула Женя.
– Я работаю и не могу за ней постоянно следить.
– Конечно, – грустно сказала девушка, – нельзя же собственную жизнь совсем угробить. Старики свое отвеселились, некрасиво у молодых их годы отнимать.
Вдохновленная приветливостью Жени, я пустилась во все тяжкие:
– Тетя, увы, почти безумна.
– Бедняжечка, вам так тяжело!
– Ужасно, – закивала я. – Добрые люди посоветовали мне ваш интернат. Но… понимаете… дом престарелых… Конечно, тетка не мать, но она меня вырастила… Не хочется ее на железную кровать, в восьмиместную палату.
Женя всплеснула руками:
– Прямо жуть сказали! У нас эксклюзивные условия – отдельные коттеджи, возможны любые варианты. И как раз место на днях освободится. Ну максимум через неделю.
– Можно посмотреть на домики изнутри?
– Заведующей нет, – вздохнула Женя, – а я не имею права вас туда водить.
Я снова открыла кошелек и вытащила купюру.
– Но ради хорошего человека сделаю исключение, – заулыбалась медсестра.
Она сняла с гвоздика связку ключей, мы вышли на лужайку и направились к ближайшей избушке. Женя открыла дверь.
– Любуйтесь, – сказала она, – лучше, чем у некоторых дома. Знаете, как обычно старики живут? Ремонт при царе Горохе делали, сантехника течет, мебель рушится, холодильник не работает, кругом грязь, пыль, телевизор древний, даже и не цветной. А у нас? Красотища! Этот коттедж Ивана Сергеевича. Дедушка заплакал, когда сюда приехал, все повторял: «Деточки, ну и красота! Счастье какое! Лес, птички и еда четыре раза…»