Иначе жить не стоит
Шрифт:
Прежнее решение отца — послать Никиту передовым на новые точки — Игорь до сих пор считал мудрым. Восемь дней Никита крутился там один: снял комнаты под жилье, нанял подводы, нашел питьевую воду возле будущих буровых точек, подрядил поварих, купил сена для тюфяков…
К приезду группы даже ужин был готов — и какой! — вареники с вишнями. В сарае, приспособленном под столовую, столы были накрыты домоткаными скатертями, а среди тарелок с хлебом, помидорами и кавунами стояли две бутылки с настоенной на вишнях водкой.
— А это откуда? —
— А это от меня лично с товарищеским приветом, — ухмыльнулся Никита и выглянул из столовой. — Вторая машина скоро? Вареники перепреют.
Теперь Игорь ругал себя толстокожим идиотом, а тогда… тогда он начальственно осматривал свое «хозяйство» и даже не подумал, ради кого затеяны и вареники, и настойка, ради кого щеголяет Никита в белой вышитой рубахе.
Вторая машина подкатила в густых клубах пыли. Первым лицом, вынырнувшим из рыжей пелены, было хорошенькое лицо коллектора Сони.
— Вот и мы! — закричала она своим жеманным голоском, протягивая руки. — Принимайте, Никитушка!
Никита сдвинул брови (совсем как сейчас в поезде), резко повернулся и пошел прочь.
Простить себе не мог Игорь, что не догадался пойти за ним и шепнуть доброе слово! Ну что стоило догнать его и рассказать, как просилась Лелька в группу, как умоляла Липатову послать ее вместо Сони, как гордилась успехами Никиты!.. Вероятно, следовало солгать, что Лелька послала привет, хотя на самом деле она ожесточенно ругалась до последних минут, а потом ушла в кернохранилище и так грохнула дверью, что тяжелый замок соскочил с кольца. Можно было и не лгать, а рассказать все как есть и про ругань, и про замок и добавить, что Лелька обязательно приедет через недельку… Не догадался! Разыгрывал из себя начальника, с упоением размещал людей, а потом уселся за ужином во главе стола и, как последний болван, набросился на вареники и на все прочее…
Очень довольные приемом, изыскатели и первую, и вторую порцию настойки выпили за Никиту, за то, чтобы он всегда был их передовым. Еще и тут не поздно было обнять Никиту за плечи и шепнуть ему на ухо несколько слов. Но миловидные хозяйки все подваливали вареников, и все казалось Игорю так хорошо и весело… Он как-то вдруг заметил, что Никита уже пьян и буйно весел. Зачем понесло к нему Соню, Игорь не понял. Положив руку на его плечо, она что-то лопотала с кокетливыми ужимками. Никита крутым разворотом всего тела смахнул ее руку:
— Уйди, стерва!
Соня попятилась, испуганно раскрыв рот. Никита с перекошенным от злобы лицом пошел прямо на нее:
— Вон! Вон отсюда, засоха несчастная!
Соня побежала, громко визжа.
Все повскакали. Одни возмущались, другие пытались урезонить Никиту. А Никита стоял, сам ошеломленный своим поступком.
Еще можно было уладить дело, заставить Никиту извиниться перед Соней, отругать его в своей среде… Но случилось так, что в это время Матвей Денисович позвонил по телефону — узнать, как устроилась группа. Девица с почты увидела в окно Соню и позвала ее, а Соня, всхлипывая, рассказала Матвею Денисовичу о случившемся. После этого Игорю пришлось подтвердить рассказ Сони. Хулиганство — это слово было произнесено и соответствовало истине.
Когда Игорь вернулся с почты, в сарае шел дым коромыслом. Многие ушли, но оставшиеся — Никитины дружки, а с ними местные молодухи — начали пир сначала. Игорь попытался прекратить кутеж, но Никита с пьяной ухмылкой заявил, что «территория тут вольная», время нерабочее, Соня получила по заслугам, потому она и есть стерва, а пьет он на свои кровные, заработанные… Он выгреб из кармана и кинул на стол все деньги, какие у него были:
— Гуляю и буду гулять до утра! Угощаю всех, понял?!
На исходе этой ночи отчаявшийся что-либо сделать Игорь увидел скачущую по степи Ранетку — рабочую лошадку экспедиции. Ранетка мчалась так, как ей не случалось, наверно, со времен ее далекой молодости. Возле Игоря лошадка остановилась, тяжело дыша и роняя в пыль хлопья пены, с нее соскочила Лелька. Лелька бросила Игорю поводья, взглядом сказала: «Эх ты, шляпа!», — но произнесла лишь одно слово:
— Где?
Удивительно, эта девчонка ни на миг не запнулась, увидав Никиту в обнимку с двумя пьяными молодками. Подошла, потянула за рукав:
— Пойдем!
Позволила Игорю показать, где устроился жить Никита, но помощь его отвергла, сама довела, сама втолкнула по лесенке в дом.
Игорь присел на лавочку у ворот. Он был недоволен собой и удивлялся, какая, оказывается, бывает сумасшедшая любовь и как трудно руководить людьми со всеми их отношениями и характерами…
— Вот дурачина шальной! — доносился из открытого окна голос Лельки. — Ложись, горюшко мое, дай сапоги сдерну! Надо ж так нализаться, дурья твоя башка!
Слова были неласковые, а голос ласкал.
Никита что-то бормотал. Голос Лельки становился все тише. Игорь понимал, что следует уйти, но так сильна была усталость после пережитых волнений и такое ясное занималось утро, что подняться никак не мог.
Он очнулся от грохота и звона. Что-то упало и разбилось в доме, там, за окошком. Смутные звуки борьбы, приглушенные голоса, яростный выкрик Лельки:
— Как ты смеешь! Как смеешь! Поганым таким!..
Опять что-то грохнуло. Стукнула дверь. Заскрипели ступеньки крыльца.
Мимо Игоря, не заметив или не пожелав заметить его, быстро прошла Лелька. Отвязала Ранетку, погладила по остывшей, влажной шерсти, взобралась на спину лошади и медленно поехала той же степной дорогой, какой прискакала час назад..
Потом у Игоря хватало неприятностей. За два дня в центральной базе экспедиции не забыл о Лельке и не видал, встречалась ли она с Никитой. Получив расчет, Никита накануне отъезда долго писал письмо, мусоля карандаш и перечеркивая слова. А ночью, когда вышли, чтобы поспеть к поезду, их догнала Лелька.