Иная Русь

Кожедуб Александр Константинович

Конечно, признание разных льгот и привилегий для господствующих сословий и отдельных групп феодалов подрывало общий принцип единства права. Но основные принципы кодекса законов, такие, как презумпция невиновности, государственный и национально-культурный суверенитет, религиозная толерантность и другие, были очень прогрессивными для того времени.

Летом 1588 года Лев Сапега на свои средства напечатал Статут 1588 в виленской типографии братьев Мамоничей. Издание украшали портрет Жигимонта III Вазы, изображение герба Льва Сапеги и панегирик к нему белорусского поэта Андрея Рымши. Сам Лев Сапега написал к книге предисловие, в котором, в частности, говорил: «И правильно за правду имеем… что под властью королей их милости и великих князей, панов наших, ту власть

и вольность в руках своих имеем, а права сами себе создаем, как наиболее можем вольность свою во всем оберегаем. Ибо не только сосед и совместный наш житель в отечестве, но и сам государь пан наш никакого верховенства над нами употреблять не может, единственно столько, сколько ему право допускает. Поэтому имеем такое сокровище в руках наших, которое никакой суммой переплачено быть не может».

Это действительно так: переоценить значение Статута было нельзя. И канцлер Евстафий Волович, при котором он готовился к печати, и виленский воевода Криштоф Николай Радзивилл, при котором он был издан, и Лев Сапега, возглавлявший Статутовую комиссию, прекрасно понимали его значение для потомков.

В панегирике гербу Льва Сапеги поэт Андрей Рымша написал:

Но те, в ком благородство обрело оселость,Где есть рассудок, трезвый ум и смелость,А в их домах прекраснейший укладИ множество заслуженных наград, —Они в небытие бесследно не уйдут,Что ими начато — потомки доведут.

Известный политический деятель Речи Посполитой Г. Коллонтай на сейме 1791 года сказал о Статуте: «Я говорю о той книге, о которой нельзя вспомнить без великого восхищения… Статут дает уважение человеческому уму… составлен так умно, особенно в отношении видов наказания, что его можно считать самой совершенной книгой законов во всей Европе».

Может быть, Статут 1588 года был лебединой песней государственности Великого княжества Литовского. Ибо после принятия Брестской унии 1596 года, признававшей верховность власти папы римского в Великом княжестве Литовском, эта государственность начала стремительно угасать. Магнаты и крупные помещики Великого княжества Литовского стали повсеместно переходить в католичество. Протест православных масс населения против насильственного ополячивания привел к кровопролитным войнам 1648–1654 годов, в результате чего сначала украинские земли, а затем и белорусские отошли к России. В середине XVII — начале XVIII веков территория Великого княжества Литовского стала ареной длительных и жестоких войн, сопровождавшихся голодом и эпидемиями. Население страны сократилось почти вдвое, большинство городов и местечек были разрушены и сожжены.

Однако и после третьего раздела Польши в 1795 году Статут действовал на территории Беларуси и Литвы вплоть до 1840 года.

«Правом судите, сыны человеческие», — говорилось в одном из эпиграфов к Статуту. Во многом этот свод законов соответствовал библейскому призыву.

Между Востоком и Западом. Городельская уния

Самым красивым городом Беларуси я считаю Гродно.

И дело даже не в том, что он живописно раскинулся на обоих берегах Немана, «отчей» белорусской реки. И не в том, что в Гродно полно исторических памятников — Свято-Борисо-Глебская (Коложская) церковь XII века с древними руническими знаками, Старый и Новый замки, помнящие Витовта, Ягайло, Стефана Батория, дворцы Храптовичей и Сапегов, францисканский костел Пресвятой Богородицы — Царицы Ангелов, костел кармелитов босых, бернардинский костел Обретения Святого Креста, старое православное кладбище со Свято-Марфинской часовней, на котором сохранились памятники героям Отечественной войны 1812 года…

В Гродно удивительным образом сохранились культуры Востока и Запада, православного и католического миров, белорусского и польского менталитета.

По летописным сведениям, Гродно был основан в начале XII века волынским

князем Всеволодкой Давыдовичем. Трудно сказать, что привело волынского князя с молодой женой, киевской княжной Агафьей, на эти берега. Но городу было суждено стать форпостом православного мира на его западных рубежах. Здесь в конце XIV века сошлись в жестокой битве двоюродные братья польский король Ягайло и великий литовский князь Витовт. И отсюда же в 1410 году войско Витовта ушло на соединение с войском Ягайло, чтобы под одним знаменем разгромить крестоносцев в Грюнвальдском сражении.

Первая уния на этих землях была заключена как раз между Ягайло и Витовтом. «Хроника литовская и жмойтская» под 1411 годом (на самом деле это произошло до Грюнвальдской битвы) сообщает, что «кроль Ягейло, зъехавши до Литвы з Витолтом… постановене и примирье першое постановил… если бы Витолт не мел детей, а Ягейло мел, то дети его на короне Полской и на Великом князстве Литовском пановати мели, также если бы Ягейло детей не мел, а Витолт мел, теды в короне Полской и Великом князстве Литовском пановати мели».

В 1413 году эта уния была подтверждена на Городельской сейме. «Кроль Ягейло… приехал до Литвы, — говорится в «Хронике», — а у Городла мел з Витолтом зъезд з панами радными Великого князства Литовского, также и с княжаты уделными, киевским, волынским, Гедроцким, Збаразским, Вишневецким и Жеславским, и панами обоих панств. Там кроль Ягейло з Витолтом, братом, примирье и зъедночене тых двох народов, полского и литовского, отновили и подтвердили, надто кроль надал шляхте литовской и руской тым толко, котрыи были христианами, волности, свободы и гербы, обычаем полским вынявше то, абы на розсказане завше великого князя были готовыми и повинны замки будовати и гостинцы направляти, и дани звыклыи довать до скарбу княжого».

Заключение унии (союза) между Польшей и Великим княжеством Литовским было отнюдь не случайным. Свое начало уния как политическое явление берет в X–XI веках, когда появились первые разногласия в богословских взглядах и богослужебных обрядах. Эти разногласия привели к разделению христианской церкви в 1054 году. Как ни странно, катализатором разделения стали крестовые походы. Начинались они для защиты христианских святынь от неверных, а закончились нападением крестоносцев на Константинополь и разграблением православных святынь. Возникла Латино-Константинопольская империя, и с 1204 по 1261 год константинопольский патриарх подчинялся римскому папе. Греческий восточный обряд в это время подвергался гонениям.

Надо сказать, папство всегда мечтало о воссоединении западной и восточной церквей, но понимало оно под этим только безоговорочное подчинение Константинополя Риму. Однако восточная церковь оставалась верной догматам первых семи Вселенских соборов и раннехристианских обрядов. Она потому и называлась Православной, что «право славила».

Православная Русь с самого начала привлекала пристальное внимание католического Рима. Миссионерская и пропагандистская деятельность католичества принимала самые разные формы — от военной экспансии крестоносцев до подкупа правящих династий. Галицкие князья Роман Мстиславович и Даниил Романович неоднократно получали предложением короноваться в обмен на крещение по западному обряду.

С возникновением Великого княжества Литовского эта деятельность значительно активизировалась. Великие литовские князья были язычниками, и Рим возлагал большие надежды на обращение их в «истинную» веру.

Осуществляя политику собирания русских земель, литовские князья поначалу принимали православие, поскольку эту веру исповедовало абсолютное большинство населения, приглашавшее их на княжение. Но эта политика вызывала активное противодействие Москвы. К тому же, с 1326 года в Москве находилась кафедра киевских митрополитов, что давало ей возможность назначать своих митрополитов и влиять на ситуацию в удельных княжествах. Уже великий князь Ольгерд добивался учреждения отдельной православной митрополии для Великого княжества Литовского. Однако константинопольская церковь не соглашалась на это. Для нее выгоднее было назначать митрополитов «всея Руси».