Иная терра.Трилогия
Шрифт:
— А потом?
— А потом отрывалась бы в клубах целыми ночами. Вот это была бы жизнь!
— Но деньги рано или поздно закончились бы, — резонно заметил он.
— Это фигня! Главное, что у меня было бы время подать себя. Познакомилась бы с симпатичным богатым папиком, он бы меня содержал. Еще завела бы себе парочку любовников — так, чисто для удовольствия, — голос Насти был настолько мечтательным, что Стасу стало не по себе.
— Тебе правда хотелось бы так жить?
— Естественно! Чтобы все было и не надо было ничего делать, и чтобы все вокруг мне завидовали.
— А не противно было бы? С папиком-то.
— Ну и что, что противно? Ради бабла можно было бы и потерпеть ночку-другую в неделю.
Юноша промолчал.
Прошло две недели, и как-то раз Настя трое суток подряд не появлялась дома. А когда наконец пришла — Стас сразу заметил до боли знакомый нездоровый блеск в глазах и подозрительный слабо-сиреневатый оттенок пушка над верхней губой девушки.
— Стасик, пойдем у меня в комнате посидим, чего ты со своим хрычом все скучаешь, а? — капризно протянула она, едва завидев его.
А надо признать, математика, под знаком которой прошел сегодня весь день, надоела ему до такой степени, что он рад был любому поводу от нее отвлечься, и бросив через плечо: «Вениамин Андреевич, я отойду ненадолго», пошел вслед за чуть покачивающейся на высоченных каблуках Настей в ее комнату.
Естественно, очарованная джампом девушка предложила наркотик Стасу — и очень удивилась, увидев в его глазах страх и услышав категорический отказ в стиле: «Ни за что не буду, и тебе не позволю!». Дальнейшее юноша помнил смутно — горячие, нервные поцелуи, руки под его рубашкой, мягкая грудь под ладонью, пошлый шепот в ухо и бьющее по нервам возбуждение — он впервые был так близко к женщине, больше того — к женщине, которая его хотела.
Потом они лежали, обнявшись, на ее кровати. Обнаженные тела смутно белели в падающем в окно лунном свете.
— Глупый ты, Стасик… глупый… Джамп — это клевая штука. Такой кайф… я и не знала, что так бывает.
— Больше и не узнаешь, — спокойно ответил он, поглаживая плечо девушки.
Настя вскинулась.
— Почему это?
— Я не позволю тебе принимать эту дрянь. Я знаю, что это такое и как сложно потом отказаться от зависимости.
— Я не подсяду, не волнуйся. Так, побалуюсь пару раз и брошу. Я же понимаю, что наркотики — это опасно, — она успокаивающее провела ладонью по его груди.
— Все так говорят. А потом… Насть, я видел нарков, которые сидели на джампе несколько лет. И я видел во что они превращаются. Ты теряешь реальный мир, все твои мысли и желания сводятся к одному — достать новую дозу и снова погрузиться в иллюзии.
— Скучный ты, — фыркнула она. — Я все равно сделаю по-своему.
— Я не позволю своей девушке принимать наркотики, — Стас приподнялся на локте, глядя на нее сверху вниз.
Настя удивленно приподняла бровь — и вдруг рассмеялась. Очень обидно рассмеялась.
— С чего ты взял, что я твоя девушка?
Юноша оторопел.
— Но ты… мы же…
— Мы всего лишь потрахались. Это еще ничего не означает. Нет, если ты хочешь, то можешь попробовать заслужить право быть моим парнем — но тебе придется поискать где-нибудь денежек. Мой парень должен, в первую очередь, иметь возможность меня содержать.
Закрыв глаза, Стас медленно выдохнул. Попытался вдохнуть — не получилось. Резко поднявшись с кровати, он подошел к окну, распахнул форточку, прижался к холодному стеклу лбом, еще раз вдохнул — прохладный мартовский воздух обжег легкие.
Нет, он не любил ее и даже не был влюблен… наверное. Но такая откровенность, такое прямое желание жить, как животное, заботясь лишь об удовлетворении естественных надобностей и скверных желаний — это было слишком неожиданно. Обернувшись, он посмотрел на раскинувшуюся среди смятых простыней девушку — и не увидел Человека. Только похотливую самку, желающую для себя легкой жизни за чужой счет.
Быстро одевшись, Стас вышел, даже не оглянувшись.
Через пару дней Настя пришла домой в компании хорошо одетого парня. Тот с брезгливостью окинул бедную коммуналку, даже не поздоровался со встреченным в коридоре Вениамином Андреевичем и сразу прошел в комнату Насти, в которой девушка уже неделю жила одна — ее соседи-сокурсники устроились в общаге, решив, что там веселее.
До самого утра юноша лежал на кровати, невидяще глядя в потолок и слыша приглушенные толстыми стенами, но все равно чертовски понятные крики и стоны в соседней комнате.
Вениамин Андреевич той ночью тоже не спал, размышляя об уроке, преподанном жизнью его приемному сыну, как он уже называл про себя Стаса.
А закончилось все скверно, хоть и вполне закономерно. Настя пошла, что называется, «вразнос» — бросила учебу, ночами пропадала где-то, под утро приходила — растрепанная, пьяная, «под кайфом», от нее пахло мужчинами и сексом, выпивкой, дорогими духами, которые никак не сочетались с дешевой одеждой. Через месяц она не пришла. Вместо нее появились усталые люди в форме, они задавали вопросы о девушке и ее образе жизни. На единственный вопрос Стаса ответили просто — передозировка нитаспана.
Настю похоронили за счет государства. На кремации и при замуровывании урны в общую нишу были только Стас и Вениамин Андреевич.
— Не кори себя, — сказал инженер юноше, когда они вышли на улицу. Тот нервно дернул плечом и закурил — верный признак сильнейшего душевного неравновесия, при приемном отце Стас не курил почти никогда. — Ты не мог ей помочь. Ни одному наркоману нельзя помочь, если он сам не хочет от этого отказаться.
— Но мне-то вы помочь смогли!
— Ты сам хотел избавиться от зависимости. Ты понимал, что для исполнения твоей мечты тебе придется отказаться от наркотика и проделать долгую, упорную работу над собой. А Настенька, к сожалению, хотела только легкой и блестящей жизни.
— Я должен был помочь ей. Должен был найти нужные слова…
— Ты не был должен ей ничего. Она сделала свой выбор. Стас, я понимаю и разделяю твое желание помочь всем и каждому, но пойми и ты — нельзя помогать тем, кто не умеет эту помощь принимать. Ты еще не раз с подобным столкнешься. Одни будут над тобой смеяться, другие благодарить — и ждать все новой и новой помощи. Ищи тех, кому действительно нужно помочь, чтобы дальше они могли идти вперед сами. Не корми голодного — научи его ловить рыбу. Это старое выражение, его сейчас никто почти и не помнит.