Иная терра

Эльтеррус Иар

— Я не хотела, чтобы ты ушел, как в прошлый раз…

— Понятно. Эта вещь тебе нужна?

— Нет… то есть, что ты имеешь ввиду?

— Не нужна. Это хорошо.

Коста чуть напрягся, дернул, рассчитав силу — он совершенно не хотел ломать кровать.

Цепочка, соединявшая браслеты, жалобно звякнула — и порвалась.

Крылатый протянул охваченную сталью руку Кате.

— Снимешь?

Она чуть приоткрыла рот, без страха, но с удивлением глядя на обрывок цепочки.

— Какой же ты сильный…

Ключ легко провернулся в замке, браслет с щелчком разомкнулся.

— Спасибо.

Было холодно. И еще — очень стыдно за вчерашнюю слабость. За то, что не смог уйти, за то, что вообще пришел, за то, что позволил за собой ухаживать. За то, что вообще позволил себе снова появиться в ее жизни.

Надо было просто отнести ее домой, и тут же уйти. На чердаке чуть отлежаться и отправиться в убежище. И навсегда забыть этот адрес, эту квартиру, а главное — эту девушку.

Надо было. Но, дьявол, до чего же не хотелось!

А теперь придется объяснять, почему они не должны видеться. Но сперва — надо выяснить, что вчера произошло. Выяснить — и уйти. Несмотря на слова Эрика, несмотря на то, что теперь крылатый был свободен, он не стал менее опасен для окружающих. У него достаточно врагов, и врагов беспощадных. И эти враги ни за что бы не упустили возможность как-либо манипулировать Костой через тех, кто имел неосторожность стать ему дорог.

Он поймал взгляд девушки и понял: вот теперь она боится. Но не его, а того, что он уйдет. То, что еще оставалось от прежнего Косты, безразлично заметило: правильно боится. А тот Коста, что вчера расправлял крыло, чтобы Кате удобнее было лить воду на широкие маховые перья, внутренне содрогнулся. Он не мог, не хотел уходить!

Он должен был уйти. И должен был об этом сказать. Прямо сейчас.

Но вместо этого с губ сорвались совсем другие слова.

— Что вчера произошло? Почему ты… упала?

Катя немного помолчала, потом легла рядом, положив голову ему на плечо. Коснулась кончиками пальцев пера, провела — Коста почувствовал, как по телу пробежала легкая судорога от этой мягкой, ненавязчивой ласки.

— Я не знаю, — наконец проговорила Катя. — Я вообще не понимаю, что произошло.

— Расскажи. С начала. Попробуем понять.

Он старался говорить еще короче, чем обычно — только для того, чтобы она не уловила дрожи в его голосе.

— Я… мне с утра было плохо. Холодно и тоскливо, знаешь, бывает — просто так, безо всякой причины. После института я не хотела идти домой, но дел никаких не было, занять себя оказалось нечем. Хотя, наверное, я просто плохо искала… Я зашла в какое-то кафе, пообедала — не потому, что есть хотелось, а просто по привычке. Вообще я все вчера делала «просто». Просто потому, что вроде как так надо. Потом пошла гулять — не куда-то, а так, бесцельно. Зашла в торговый центр, там побродила… и наткнулась на странный магазинчик. Оружейная лавка. Там было столько всяческих ножей и кинжалов, сколько я даже в кино не видела, причем все настоящее, никаких сувениров. И еще там был человек… я сперва приняла его за продавца, потом — за посетителя, а в результате выяснилось, что он хозяин этого магазина. Он подарил мне кинжал. Очень странный кинжал… И мне показалось в какой-то момент, что он за мной… ну, вроде как ухаживает. Угостил кофе с пирожными — а потом ушел. Внезапно встал, сказал, что ему надо уйти — и ушел, даже не спросив номера мобила. А мне вдруг стало душно. Я попросила официантку проводить меня на террасу, там постояла — вроде, стало легче. А потом появились тени… Нет, ты, наверное, сочтешь меня сумасшедшей!

— Не сочту. Продолжай.

Катя глубоко вдохнула. Ей явно было сложно рассказывать, но в то же время — с каждым словом становилось легче. Коста обнял девушку крепче и добавил, постаравшись, чтобы слова прозвучали как можно мягче.

— Не бойся ничего. Просто расскажи.

— Я не помню почти ничего… только ощущения. Зачем-то достала кинжал, порезалась им… Не понимаю, как это получилось. Потом появились тени, они надвигались со всех сторон, хотели забрать меня. Стало страшно, как никогда в жизни, я посмотрела на лезвие, там… там был узор, а в этом узоре — ты… а с другой стороны — череп, оскаленный череп, очень злой. Я чувствовала исходящую от него ненависть… Нет, я сперва посмотрела, потом появились тени, а потом я порезалась! И закричала, но меня никто не мог услышать, вокруг выла метель, стало очень холодно, и эти тени, их все больше и больше… Я хотела убежать, избавиться от этого, хотела выбросить кинжал, но только сильнее сжимала его. А потом упала. Я не помню, как и почему. И не помню, что было дальше — я потеряла сознание, падая, и пришла в себя уже здесь… Ты меня поймал?

— Да, — хрипло сказал Коста. Ненависть сводила горло. Он не знал, даже не догадывался, Катя не рассказала ничего, что могло бы точно указывать на виновника, но Коста кожей ощущал виновника. Убийцу. — Как он выглядел? Человек, который подарил кинжал.

— Я не помню, — девушка прижалась сильнее. — Помню только кожаный плащ… он вообще был странно одет, не по нашему времени. Но я не помню ни лица, ни голоса.

— Ясно. Что с твоей раной?

Идиот. Сволочь бесчувственная. Он должен был спросить об этом раньше! Ладно, вчера он был не в состоянии вообще что-либо замечать, но сегодня-то!

Вместо ответа Катя подняла руку. На внутренней стороне предплечья змеился тонкий сизый шрам. На вид ему было не меньше месяца.

— Понятия не имею, как, но… Вчера я замотала руку бинтом, и забыла — не до того было. А сегодня вот так вот…

— Это хорошо. Покажи мне нож.

Малазийский крис. Прекрасно сбалансирован — для криса. Лезвие бритвенно-острое, клинок классический, с тринадцатью изгибами. Узор на лезвии произвольный, ни в какие отчетливые картинки не складывается.

— Сейчас ты видишь что-нибудь в узоре?

Катя долго разглядывала клинок, потом покачала головой.

— Нет… Ничего не вижу, просто узор, и все. Но вчера был рисунок, я точно помню!

— Была иллюзия рисунка, — покачал головой крылатый. — И я знаю, кто это сделал. Нет, не спрашивай — не отвечу. Не имею права. Но я разберусь с этим. Он больше не станет причинять тебе вред.

Не станет. Потому что незачем. Потому что Коста сегодня уйдет, чтобы больше никогда не вернуться. Ярость клекотала в груди, но он сдерживал желание сию секунду сорваться с места, найти Теодора и заставить ответить за то, что тот едва не сделал.

— Как скажешь…

Она закрыла глаза, прижимаясь всем телом к нему. В этом не было ничего от сексуальности и вожделения — только тепло и близость. Все. Коста вздохнул, и тоже закрыл глаза, наслаждаясь последними мгновениями счастья, от которого он сегодня навсегда откажется.

Эта история с крисом и падением слишком четко дала крылатому понять, насколько уязвим тот, у кого появляется некто, ему дорогой. И сколь страшная опасность угрожает тому, кто рискнет стать дорог Косте. Он не хотел Кате такой участи и не хотел каждую секунду думать о том, в безопасности ли она. Сам он обеспечить ей реальную защиту не мог. Кто он, в конце концов, против того же Кейтаро? Или даже Теодора, у которого нет ни единого шанса против крылатого в прямом бою, но который просто не позволит делу дойти до боя. Оглушит ментальной атакой и сделает все, что посчитает нужным. Это против людей Коста силен или даже против Повелителей. Но из слуг Закона он — слабейший.