Инцел на службе демоницы 1 и 2: Секса будет много

Блум М.

Похоже, чем больше он подрумянивался, тем говорливее становился — и тем меньше замечал, каким насыщенно красным цветом заливались огоньки в глазах Би.

— А забирать у меня все это непра-а-авильно!.. — причитал он. — Так же нельзя-я!..

— Все, достал! — резко бросила она.

В один миг пламя разгорелось так мощно, словно в него влили целую бочку бензина. Столб взвился до потолка, охватив сатира целиком, поглотив вместе с болтающимися руками и копытцами. Из огненной стены донеслось жалобное беспомощное «Бе-е-е-е!». Однако уже через секунду и пламя, и вращавшийся

в воздухе сатир бесследно исчезли. Со звоном на пол упал массивный золотой медальон, и все вокруг затянула тишина. Ни копоти, ни дыма по-прежнему не было. О произошедшем напоминали только маленькие искры, летающие по аудитории как красные мотыльки.

Я растерянно уставился на старинный медальон на полу — единственное, что от него осталось. Он что сгорел?.. Би много раз грозилась меня испепелить, но, кажется, я впервые увидел, как это работает. Она перехватила мой взгляд, и, взлетев в воздух, медальон оказался в ее кулаке.

— А это не слишком… жестоко? — спросил я.

— Он сам виноват, — невозмутимо отозвалась она. — Применять ко мне правила другого демона — это неуважение… И потом умирать для них больно, но не смертельно. Они бессмертны, но, даже зная это, лебезят, унижаются, не имеют ни принципов, ни совести, — она брезгливо поморщилась. — Люди готовы пожертвовать собой ради другого, а эти ничтожества думают только о собственной шкуре и за тысячи лет не смогли выбить себе лучшей доли. Люди не такие, за это я люблю людей…

Пока она говорила, парты сами собой расползались по аудитории, словно их тащили невидимыми канатами, аккуратно расставляя по местам. Все вокруг возвращалось в тот же вид, в котором и было, когда я сюда пришел — разве что теперь здесь не было лектора. Судя по всему, он сейчас отходил от стычки с Би в аду.

— Нельзя-я, непра-авильно, — передразнила его демоница, небрежно вращая на пальце массивную цепочку его медальона. — Ничтожества любят оперировать правилами, которые для них установили другие. Но это еще не значит, что мы должны соглашаться с их правилами! Вот ты…

Тонкая струйка пламени, выскочив из-под ее ногтя, метнулась в мою сторону и неожиданно ласково провела вдоль моей щеки — без следа и ожога. Казалось, она сняла и боль в голове, и ломоту в затылке всего одним прикосновением.

— Ты пришел сюда, не спрашивая разрешения и не ожидая поддержки, просто потому что считал это правильным. И это единственное правильное, на мой взгляд. Я тобой горжусь, — с улыбкой добавила Би.

— А я думал, ты не появишься, — улыбнулся я в ответ, — ты же говорила…

— Малыш, — со смешком перебила она, — не надо верить всему, что я говорю! Иногда я говорю, чтобы тебя проверить, хватит ли тебе решимости выступить одному.

Голова все еще немного гудела, но при этом я чувствовал себя удивительно легко и бодро — от мысли, что у меня есть Би. В лекционном классе, который еще недавно был полем боя, теперь было тихо и спокойно. Выдохнув, я сел на парту рядом с одной из девушек, по-прежнему неподвижной, как восковая фигура. В таком состоянии ей можно было положить руку на плечи и сфотографироваться, отмечая победу. Усталость, забитая

адреналином, пока я бодался с сатиром, нахлынула вновь. Моя миссия здесь была выполнена. Теперь Би вернет их в норму, и мы все отправимся по домам.

— Ну и чего ты расслабился? — внезапно спросила она. — Давай приводи их в порядок и пойдем отсюда!

Слова прилетели как еще один удар о стену.

— Я? — непонимающе уточнил я.

— А кто, я? — в тон мне отозвалась Би. — Член у тебя.

Чего? Я аж подскочил на месте. А причем тут мой член?

— Слышал про секс-хилинг? — продолжила демоница. — Искусство ныне забытое, но тем не менее эффективное… Хорошенько их трахни — и они сразу придут в норму. Считай, что твой член — ключ к их ментальному здоровью. Вставляешь ключ, — она выразительно провернула пальцем в воздухе, — получаешь результат. Все же просто…

Немного обалдевший от услышанного, я внимательно посмотрел на нее. Она что, прикалывается? Губы Би разрезала усмешка, а в глазах плясало озорное пламя. Однако на шутку это не особо тянуло — она явно ничего не собиралась делать сама. Мой взгляд рассеянно пробежался по девушкам в аудитории, сидящим ровно в тех же позах, в которых они сидели, когда я переступил порог. От их заторможенного вида даже не вставало — с тем же успехом можно было подкатывать к резиновой кукле. Их скорее хотелось по голове погладить, чем трахнуть.

— То есть, — прищурилась Би, — трахнуть девчонку для тебя сложнее, чем ее спасти?

— Ну я не стал бы так утрировать, — уклончиво отозвался я.

Хотя конкретно в данном случае — да.

— Хорошо, — она пожала плечами, — я тебе помогу, сниму твои моральные колебания…

Говоря, она подошла к одной из девушек, сидящей на подоконнике так органично, что ее можно было оставить вместо вазы с цветами.

— В этот раз спасти девчонку — значит ее трахнуть, — торжественно изрекла демоница.

С этими словами она провела кончиками пальцев по щеке девушки. Та машинально подняла на нее глаза, как послушный механизм, только и ждавший команды. В полной тишине пальцы Би соскользнули с ее щеки к сочным алым губам, неспешно поглаживая их, словно оценивая их мягкость и нежность. А затем, слегка надавив, суккуба толкнулась в приоткрывшийся ротик сразу двумя пальцами, теперь уже проверяя глубину. Без намека на возражения девушка спокойно их приняла и начала посасывать.

— Это случается со всеми людьми, — сказала Би, проникая пальцами все глубже, явно показывая, что девчонка не против, — которые себя мало ценят. Подпадают под чужую власть и управляются ею…

Исследуя рот девушки одной рукой, другой она водила по ее груди — прямо по майке «Убей в себе инцела», которая все сильнее натягивалась на набухающих бугорках. Однако при этом сама девушка выглядела все такой же отмороженной. Поддаваясь инстинктам, ее тело завелось без какого-либо участия мозга.

— Сначала просто носишь маску, слушая часами, как правильно тебя снимать и иметь, сидя при этом как кукла, — пальцы Би скользили туда-сюда, то выныривая из охватывающих их губок, то погружаясь вновь. — Потом теряешь остаток разума и ложишься под сатира…