Индеец с тротуара (сборник)

Ле Гуин Урсула Кребер

Лоретта молчала.

— Ясно, не слышала, — ответила за нее Донна, тряхнув своим иссиня — черным конским хвостом. — Твой народ никогда не сочинял стихи. Вы только и знали, что рыться в земле, собирать хлопок и вкалывать дома. И тебе, я считаю, туда же дорога.

От обиды и злости Лоретта не знала, что ответить. В ушах у нее загудело, глаза застлал туман, в котором перед Лореттой возникло сразу две Донны. Обе они презрительно смотрели на нее, а мальчишки понимающе ухмылялись. Лоретта поняла: Донна не хочет, чтобы мальчишки приняли Лоретту за ее подругу,

и лишь поэтому так себя ведет. Но легче от этого не стало. Точно побитая, Лоретта пошла по коридору, пообещав себе, что никогда в жизни больше не подойдет к Донне.

Из класса вышла Джоэлла Эванс. Вид у нее был мрачный. Мисс Ходжес задержала ее после урока, вероятно, затем, чтобы отругать за невыполненное задание. Джоэлла была неуклюжей девочкой с толстогубым лицом; когда она бывала сердитой, губы у нее еще сильнее выпячивались. Лоретта подошла к Джоэлле. Не нужна ей Донна — она может дружить с другими девочками.

— Послушай, Джоэлла, — сказала Лоретта, — я с удовольствием объясню тебе стихотворение. Хочешь, я могу каждый вечер помогать тебе готовить уроки. Давай приходи ко мне после школы.

Конечно, дома у Лоретты было тесновато, но они с Джоэллой могли бы заниматься на кухне, после того как все пообедают. Лоретта попыталась взять Джоэллу под руку, но та сердито оттолкнула ее:

— Да пошли вы все, тоже мне объяснялыцики нашлись! Думаешь, раз ты любимица мисс Ходжес, значит, ты такая умная? Видела я, как ты только что клеилась к этим белым. Чего, у тебя белая горячка, да?

Когда кто-нибудь ради дружбы с белыми поступался собственным достоинством, это называлось «белой горячкой». Лоретта попыталась объяснить Джоэлле, что она этим не страдает, что к Донне она подошла потому, что они когда-то дружили.

— Ты не права, Джоэлла. Я просто… — начала Лоретта, но Джоэлла перебила ее:

— Еще бы у тебя не было белой горячки, с твоей-то физией!

— На что это ты намекаешь? — рассердилась Лоретта.

— У мамочки своей спроси, — огрызнулась Джоэлла и пошла по коридору на «мальчиковую» сторону, где ее поджидали Фрэнк, Улисс и Джетро. Лоретта хотела было пойти следом за ней, но не решилась, испугавшись, что мальчишки тоже будут подсмеиваться над цветом ее волос.

Джоэлла присоединилась к саутсайдским мальчишкам. Они смеялись, перешучивались, пританцовывали. На другом конце коридора развлекались Донна и ее друзья.

Прислонившись к стене, Лоретта стояла одна в центре школьного коридора, слушая их смех. Глаза у Лоретты были сухими, а вид — беззаботным, но внутри у нее все болело: она казалась себе такой одинокой и никому не нужной. К Донне и ее приятелям она демонстративно повернулась спиной. Но к другой компании она также не могла подойти. Разве что каким-то образом доказав им, что она, в сущности, ничем от них не отличается.

Вот если бы Вильям снял тот дом и пустил в него ребят! Но на все вопросы сестры он отвечал лишь «не знаю», или «посмотрим», или «потерпи, рыжик».

«И учись в труде упорном ждать прихода лучших дней», — вспомнила Лоретта строки из стихотворения Лонгфелло. Трудиться пожалуйста, но с терпением у Лоретты было менее благополучно.

Опасаясь, что Джоэлла уже успела наябедничать на нее «ястребам», Лоретта молча прошла мимо них. Домой она пришла рано. В квартире было тихо, но дымно, к тому же сильно пахло паленой шерстью. Лоретта сразу же поняла, что происходит.

Она пошла на кухню. Арнита с полотенцем на плечах сидела возле плиты, а мама медным гребнем распрямляла ей волосы. Гребень она то и дело накаляла в конфорке. Причесывание было в самом разгаре, поэтому часть волос у Арниты клубилась мохнатым облаком, а другая часть была прямой и сверкающей, как кусок шелка.

— Сильнее жми, мама, — просила Арнита. — Надо, чтобы они до субботы у меня лежали: у нас вечеринка.

— Если я хоть капельку нажму сильнее, ты станешь лысой, — ответила мама и отбросила расчесанную прядь Арните на лицо.

— А-а-а! — взвизгнула Арнита, но голос ее был приглушен волосами. — Горячо же!

Лоретта расхохоталась: у сестры был такой смешной вид.

— Над чем веселимся, барышня? — поинтересовалась мама. — Между прочим, следующая — ваша очередь. Давай вынимай из головы заколки и переодевайся.

Лоретта сняла с себя блузку, набросила на плечи полотенце и вынула заколки, освобождая свернутые у нее на макушке тяжелые каштановые волосы.

— Мамочка, когда будешь мыть мне голову, покрась мне, пожалуйста, волосы в черный цвет. Как у тебя и у Арниты, — попросила Лоретта.

Мама перестала расчесывать Арниту и удивленно покосилась на Лоретту.

— Это еще зачем? У тебя такой красивый цвет волос.

— А мне не нравится, — тихо произнесла Лоретта.

— Не верю я в это дело, — сказала мама. — Я даже свои седые патлы никогда не крашу, потому что считаю: господь наш дал каждому человеку то, что ему положено — волосы, глаза, кожу и прочее. Все это одно к одному… Черные волосы тебя изуродуют, Лоретта.

— Господь знает, что она и так уродка, — пробормотала Арнита.

— А ты считаешь, что ты Лина Хорн?! — накинулась на сестру Лоретта и тут же пожалела: своим хорошеньким личиком Арнита и вправду напоминала кинозвезду. Впрочем, сейчас, когда волосы у нее были в беспорядке, она скорее была похожа на овчарку.

— Ничего я не считаю, — ответила Арнита. — Но я, по крайней мере, похожа на члена нашей семьи.

Мама отложила в сторону горячий гребень.

— Что это вы хотите сказать, мисс Арнита? — спросила она.

Арнита смутилась.

— Сама знаешь, — пробурчала она.

Лоретта все поняла. Она посмотрела на свои светлые руки. У остальных членов ее семьи, от мамы до Рэндолфа, кожа была другого оттенка — теплого и гладкого цвета какао.

Мама подбоченясь возвышалась над Арнитой.

— Ну-ка, выкладывай. Я жду.

Арнита молчала. Вид у нее был довольно испуганный.

— Ну ладно. Тогда я отвечу за тебя. Ты хотела сказать, что у Лоретты, как ты думаешь, был другой отец, не тот, что у остальных моих детей. Белый отец. Ты это хочешь сказать?