Индия: беспредельная мудрость
Шрифт:
Начиная с XII в. в результате мусульманских завоеваний и бесконечных войн в Северной Индии не только не строились новые индуистские храмы, но и разрушались уже существующие. Их живописные развалины и сейчас возвышаются на холмах или скрываются в тени деревьев. И хотя их слава целиком принадлежит далекому прошлому, они до сих пор остаются знаменитыми как места паломничеств.
Говоря обобщенно, можно выделить два ведущих стиля в индийской храмовой архитектуре, различающихся в основном формой башни-перекрытия, называемой шикхара. На севере страны отдавали предпочтение башне гладкой пирамидальной формы с округлой вершиной, увенчанной острым шпилем – калаша, укрепленном на плоском каменном диске – амалака. В южноиндийской храмовой архитектуре утвердилась так называемая дравида-шикхара: она вздымается кверху как ступенчатая пирамида. С X по XIII вв. архитектура храмов еще боле усложнилась. Именно тогда был построен величественный храм Шивы в Танджавуре, на юге Индии, знаменитые храмы Кхаджурахо в Центральной Индии, Конарак на востоке и другие.
При династии Хойсалов (XI–XV вв.) индуистские зодчие, строившие храмы на юге, в нынешнем штате Карнатак, попытались соединить южный и северный стили, воздвигая колоколообразные башни над святилищем. Видимо, истинным взлетом индуистского зодчества был легендарный город Виджаянагар (XVI в.): все сооружение так гармонично вписано в пейзаж, изобилующий скалами и
Необычайно богата храмами и современная Индия. Стандартный тип современного индуистского храма существует примерно с VI в.: в плане они в основном повторяют пещерные, существование которых в Индии к этому времени насчитывало сотни лет и сооружение которых прекратилось примерно к VII–VIII вв.; тогда же началось строительство наземных храмов. В Северной Индии древних индуистских храмов сохранилось сравнительно немного. Что же касается Южной Индии, цитадели индуистской ортодоксии, то она являет собой настоящий музей древнего храмового зодчества. Обилие разнообразных святилищ здесь просто поражает: каждая, даже небольшая, деревенька имеет свое святилище, алтари, храм; в селениях покрупнее непременно будет не один храм; а о городах и говорить нечего. Почти с каждым храмом связана какая-нибудь легенда, и часто даже не одна. Так, храм Брихадешвар в Танджавуре, на юге Индии прочно связан с именем царя из династии Чолов Раджараджи, правившего с 985 по 1014 гг. Он прославился многими деяниями и добродетелями; знаменит был и своей бесконечной набожностью, о чем вот уже не один век свидетельствуют устремленные в небо храмы, построенные во славу веры по его повелению.
Илл. 61, 62. Эллора (штат Махараштра, V–IX вв.) знаменита своими 33 пещерными святилищами и храмом Кайласанатха, крупнейшим скальным монолитом, посвященным Шиве как владыке горы Кайласы
Илл. 62 – фото В.А. СнатенковаГигантские размеры храма Брихадешвар, по одной из версий легенды, объясняются тем, что царь хотел в величии храма отразить ни с чем не сравнимое огромное значение религии для человека. По другой версии, царь страдал от черной проказы, и его духовный наставник поведал ему, что болезнь – результат проклятия: царь вызвал на себя гнев богов во время охоты. И вот теперь, чтобы избавиться от болезни, он должен возвести храм в честь Шивы, демонстрирующий величие Бога, а в его святилище установить лингам, который следует сделать из камня, взятого в русле далекой реки.
Царь так и поступил. В легенде утверждается, что, когда каменотесы подняли со дна реки лингам, он стал расти на глазах и рос до тех пор, пока не превратился в большой столб высотой около пяти метров. По преданию, храм, в котором должен был стоять этот чудесный лингам, построили на том самом месте, где некогда предавался созерцанию один из великих отшельников.
Строили храм 12 лет. После того, как он был возведен и освещен, царь омылся в священном храмовом пруду и избавился от своего недуга. Такова легенда. Можно сомневаться, соответствует она действительности или нет, но, так или иначе, храмы, построенные при царях династии Чолов, относят к числу шедевров южноиндийской архитектуры. Как писал Фергюссон, «мастера эпохи Чолов планировали гигантские постройки, но при этом шлифовали их, как драгоценные камни».
Строительство любого храма обычно начинали с выбора места и освящения пространства; иногда для этой цели высевали семена и по всходам судили о присутствующих здесь силах плодородия. Обычно индуистский храм в плане представляет собой мандалу – символическую диаграмму мира; строительство храма обычно и начиналось с ее создания, так как она – предельное выражение соединения микро– и макрокосма, и именно этот ее глубинный смысл присутствует в облике индуистского храма. Мандала также воплощала пропорции будущего храма и связывала его с определенным космическим циклом. Она с самого начала задавала процессу строительства космогоническую направленность, а храму – пространственно-временную определенность. Храм воздвигался – в ритуальном смысле – так же, как некогда утверждалась земная твердь посреди изначальных вод хаоса, и символическим напоминанием об этом, как правило, служит храмовый пруд или иной водоем, где совершаются ритуальные омовения. Таким образом, каждый храм в конечном итоге может рассматриваться как модель мира, а храмовое пространство, отделенное от остального мира оградой, с самого начала строительства выделяется как участок идеального космоса, насыщенный особой магической силой.
На символизме мандалы стоит остановиться немного подробнее; он лежит в основе многих религиозных проявлений индуизма и не случайно привлекает внимание многих западных ученых. Вот что писал о психологическом смысле мандалы, например, К.-Г. Юнг: «Только постепенно я понял, что есть мандала на самом деле: „Формирование, Трансформация, вечное воссоздание Вечного Ума". Это и есть self, целостность личности, которая, правильно развиваясь, всегда гармонична и которая не выносит самообмана… Self, думал я, подобна монаде, которой я сам являюсь и которая есть мой мир. Мандала представляет эту монаду и соответствует микрокосму нашей психики».
Однако вернемся к строительству храма. Символическое значение имеют и материалы, из которых он строится. Так, обожженный кирпич, при изготовлении и закладке которого читаются мантры, связывается с важнейшими стихиями, огнем и землей, пропитанной к тому же сакральной речью. Мифопоэтические ассоциации отсылают нас к тому холму, который плавал посреди изначального океана, символически представленного храмовым прудом, и который в результате космогонического акта превратился в земную твердь, опору, символом которой и одновременно важным знаковым комплексом служит мировая гора. Сходные представления воплощены и в дереве, так называемом стхала-врикша, обычно оно растет при каждом храме и является как бы живым напоминанием о древе мира, зримо пронизывая все три сферы мироздания и осуществляя их сквозную связь. Таким образом, храм в целом передает космологическую модель вселенной и природу-пракрити во всей совокупности ее элементов.
Сердцем и центром всей храмовой композиции служит святилище гарбхагриха, где находится изображение божества или его символ. Над святилищем «живущего» в храме бога надстраивается башня, которая символически повторяет мировую гору, скрывающую внутри, в пещере, божественную тайну. Известны также храмы-колесницы, называемые «ратха»: они выглядят и воспринимаются как колесница божества, как, например, храм бога солнца Сурьи в Конараке. В то же время храм ассоциируется и с возносящимся ввысь ритуальным огнем, который разожжен на алтаре-цоколе храма (его верхняя часть так и называется – веди или ведика).
Святилище может быть самостоятельным сооружением или связанным с другими помещениями, например с залом для верующих. В южноиндийских храмах вместе с основным святилищем есть и еще одно, предназначенное для его божественной супруги. Помимо этого, может быть и особый брачный зал – кальянамандапа; в особые праздничные дни в нем происходят торжественные ритуальные «встречи» бога и богини. Более сложные храмовые композиции строятся на примыкающих друг к другу архитектурных объемах. Важнейшие из них – павильоны, мандапа, которые служат разным целям: в них выставляют статуи божеств, совершают ритуалы, танцуют храмовые танцовщицы, размещаются паломники. Нередко храмовое сооружение представляет собой громадный комплекс из основного и дополнительных храмов и мандап, окруженных стенами с надвратными башнями – гопурами.
Гладких стен в индуистском храме нет. И внутри, и снаружи храмы от купола до основания украшены скульптурной резьбой, орнаментом, рельефами, фигурами богов, героев, танцоров, музыкантов; в реалистических картинах и в символах показаны разные стороны жизни людей и богов. Неизменно озадачивает иностранцев присутствие в храмах эротических скульптур. Храмы Кхаджурахо в Центральной Индии сплошь украшены подобными скульптурами, демонстрирующими все мыслимые и немыслимые проявления сексуальной практики; эротические мотивы присутствуют и в других храмах. Объясняется это естественной для индуизма связью между духовным подвижничеством и сексуальными отношениями. Секс не рассматривается в контексте переживания человеком своей греховности, а соитие не выглядит как забвение божественного завета или проявление слабости духа. Напротив, любовное соединение мужчины и женщины – это служение божеству. Кроме того, различные проявления эротики так или иначе связаны с магией плодородия, и потому их присутствие в индуистских храмах вполне уместно и закономерно.Храмовое пространство или место святилища отличается от окружающего особой гармонической упорядоченностью и повышенной концентрацией святости. Эта отделенность от профанного окружения подчеркивается оградой, которой обнесен каждый храм или святилище и которая указывает на существование здесь особого сакрального пространства. Святость места, зримо выраженная в святилище, предполагается столь прочной и нерушимой, что, как верят индуисты, не подвергается разрушениям даже во времена мировой катастрофы, о чем, по их мнению, неоспоримо свидетельствуют, например, мифы о потопе. Эти же мифы указывают на другое важное представление, связанное с символикой центра, находящегося в храме, – на связь этого центра с актом творения, который в мифологии изображен как повторяющийся процесс, а не как некое уникальное событие, имевшее место в начале времен.
Илл. 68. Храмовое дерево со святилищем змей и фрагмент храмовой ограды (г. Кумбаконам, штат Тамилнаду). Белые и темно-красные полосы на храмовой ограде символизируют священную энергию (красный цвет) и ее ритуальное сдерживание (белый цвет). Фото А.М. Дубянского
Связь священного места с главными, базовыми космогоническими представлениями о центре мира, где сосредоточен максимум интенсивности сакральной силы, сопряжена с другим, столь же основополагающим представлением: эта сакральная сила ассоциируется с жертвой, жертвоприношением, которое совершается в храме и служит главным средством связи мира людей и мира богов, тем самым поддерживая порядок универсума. Максимум интенсивности этой силы сосредоточен в центре храма, особенно в его потайном святилище, по мере же удаления от него она уменьшается вплоть до полного исчезновения. Все эти представления являются структурообразующими в храмовой архитектуре, в особенностях членения пространства по горизонтали – в концентрической структуре храмового пространства. Посетителям храмов эти представления наглядно демонстрируются кольцевыми оградами, окружающими главное святилище, так что приближение к нему в ритуальном аспекте осмысливается как приближение к центру мироздания. Именно это и составляет содержание и пафос ритуала паломничества к святым местам. Он отмечен ярким и впечатляющим колоритом и составляет существенную часть в общем комплексе храмовых ритуалов вместе с обязательными ежегодными обрядами и праздничными церемониями, отличающимися пышностью и сложной изощренностью.
Какая дорога ведет в храм?
Индуизм предоставляет своим приверженцам самые разнообразные возможности для проявления религиозных чувств; кажется, в нем есть все мыслимые божественные манифестации, пригодные для почитания адептов: бога почитают и как абстрактный символ, и как владыку мира, и как отца, и как возлюбленного, и как младенца, и как брата. Столь же многообразны и формы постижения и почитания божеств – от медитации и повторения священного слога ОМ до обмазывания себя пеплом или сажей и подражания ржанию осла. Поклоняются божественным проявлениям в книге, знаке, творениях природы, звуке, дыхании, молчании; в храме или вне его. Каждый волен выбрать ту дорогу к богу, которая ему ближе, и она не будет считаться лучше или хуже остальных. Брахман может изощряться в философских спорах, аскет – истязать свою плоть, деревенский жрец – обагрять руки кровью жертвенных животных, философ – предаваться размышлениям, йог – делать необходимые упражнения, мирянин – совершать требуемые ритуалы и т. п.
Но в этом многообразии выделяются три основных пути постижения божества: путь деяния – карма-марга, путь знания – джняна-марга и путь любви – бхакти-марга. Первый путь заключается в следовании своей дхарме и в совершении праведных деяний с глубоким внутренним отречением, без полной вовлеченности и без привязанности к результатам, без оглядки на себя как на деятеля и на плоды трудов как на свои собственные. Карма-марга связана с мирской жизнью и предполагает прежде всего выполнение социального долга, а также достижение равновесия между внутренним состоянием и внешними событиями. Переживающий дело как жертву и служение называется карма-йогом. Считалось, что такое действование не только обеспечивает благополучие в этой и следующей жизнях, но и ведет к мокше, конечному избавлению от тягот бытия.