Индия, Судан, Южная Африка. Походы Британской армии
Шрифт:
День отдыха в Вади эль Абид прошел незаметно. Ночью солдат египетской армии атаковали полчища жуков, тараканов и муравьев, несколько человек даже были укушены скорпионами — это не опасно, но очень больно. Утром начался дождь, напитавший влагой все вокруг. Поднявшееся из-за холмов солнце рассеяло тучи, превратив их в легкую дымку кремового цвета. Мы сели верхом на лошадей и продолжили путь.
Пройдя не очень большое расстояние, мы увидели вдалеке очертания скалистой вершины, возвышавшейся над зарослями колючих кустов. Это был гора Мерре. Весь 21-й уланский полк уже покинул лагерь, и, двигаясь рысью, мы заняли высоту, откуда хорошо просматривалась вся местность вокруг. До Хартума было двадцать пять миль, из них десять лежали перед нами. Но враг не показывался. Он бежал? Омдурман сдастся без боя? Эти вопросы задавал себе каждый,
Выдвинув два небольших отряда на милю вперед, мы оставались на холме. Время текло медленно, солнце грело нещадно. Неожиданно один из находившихся впереди отрядов стал подавать нам сигналы. Солдаты увидели дервишей. Мы посмотрели в подзорные трубы. Это была правда. На белом песке среди кустарников появились коричневые точки, которые медленно двигались прямо навстречу египетскому эскадрону, занявшему позиции на западе. В отряде дервишей было примерно семьдесят всадников. Мы не могли оторвать взгляд от этих людей, издалека казавшихся похожими на маленькие зернышки. Да, мы проделали такой большой путь, чтобы уничтожить их. Патруль дервишей приблизился к одному из наших передовых отрядов, и офицер приказал открыть огонь. Оказавшись ближе к противнику, чем они предполагали, дервиши без спешки повернули назад и начали обратный путь.
Новый лагерь совершенно не был похож на тот, который мы только недавно покинули. Старый лагерь был расположен на берегу реки, новый был разбит среди зарослей тощих кустарников. Пространство кругом было очищено, и сооружена огромная прямоугольная зериба, внутри которой разместились артиллерия, кавалерия и обоз. Вокруг зерибы расположились все шесть бригад.
На следующий день рано утром наступление было продолжено. Солдаты были подняты еще до рассвета, и с первыми лучами солнца кавалерия снова была выслана вперед. Под ее прикрытием пехота стройными рядами двигалась по пустыне. До 27 августа солдаты шли в дивизионных колоннах, 30 августа был отдан приказ развернуться в боевой порядок. Британская дивизия двигалась слева, египетские части — справа. Все части двигались, выстроившись в линию или небольшими уступами. Крайние батальоны боковых бригад двигались в колоннах или четверках. Британские батальоны были построены следующим образом: впереди в линию двигалось шесть рот (в ротных колоннах или четверками), за ними следовали еще две роты. Египтяне двигались несколько иначе: во главе каждой бригады шли по три батальона, за которыми следовал еще один. В каждом из трех головных батальонов впереди двигалось по четыре роты, за которыми следовала пятая.
Наступление продолжалось. В каждом новом лагере нужно было устраивать зерибу, и этому утомительному занятию посвящалась вторая половина дня. Вечером, когда пыльные и усталые эскадроны возвращались в лагерь, кавалеристы кормили лошадей и ложились спать. Пехотинцы же еще должны были выставлять караулы и назначать дежурных, в бесконечной последовательности сменявших друг друга. Зерибу и ее обитателей нужно было охранять.
Следующий лагерь был разбит на очень удобной позиции — на высоком холме, позволявшем простреливать всю местность вокруг. В эту ночь все легли спать с предчувствием того, что вот-вот что-то должно произойти. Так или иначе, завтра все должно было решиться. Кавалеристы подойдут к холмам Керрери, если они не заняты врагом, а может быть и к стенам Омдурмана. Через несколько часов станет известно, есть ли у дервишей армия, и готовятся ли они к сражению. Телеграммы, отправленные в этот вечер, были последними из пришедших в Англию до сражения. Ночью шел сильный дождь. Телеграфный провод был проложен прямо по земле — не было времени устанавливать столбы. Сухой песок — хороший изолятор, но влажный песок теряет эти свойства. Итак, связь прервалась, и наши жены, родители, братья или друзья долгое время не получали с фронта никаких известий.
Глава XIII
1 сентября
Британская и египетская кавалерия, поддерживаемая корпусом верблюжьей кавалерии и конной артиллерии, быстро выступила вперед и вскоре на целых восемь миль удалилась от расположения основных
Как только 21-й уланский полк обогнул склоны холмов Керрери, на горизонте показались очертания грязно-желтого остроконечного купола. Это была гробница Махди, находившаяся в самом центре Омдурмана. В подзорную трубу можно было рассмотреть и глиняные домишки, похожие на заплаты на коричневой ткани равнины. Здесь Нил, воды которого блистали как сталь в лучах утреннего солнца, разветвлялся; за деревьями, растущими на омываемой с двух сторон полоске земли, виднелись белые стены домов. Это были руины Хартума, а мы находились там, где сливаются Белый и Голубой Нил.
Между Керрери и Омдурманом высился черный холм, скрывавший часть окрестностей города. Вокруг него раскинулась огромная песчаная равнина, окруженная с трех сторон скалистыми горами и уступами, покрытыми сухой травой и редкими кустарниками. У берегов реки, похожих на рамку, в которую был заключен весь, открывшийся перед нами пейзаж, беспорядочно раскинулась маленькая деревушка. Именно здесь должно было произойти генеральное сражение. Не было видно ни живой души. Многие считали, что сражения не будет — ведь армия подошла к стенам Омдурмана, а враг ни разу не попытался преградить путь.
До гор, скрывавших от нас город, оставалось проехать еще три мили. Увидеть армию дервишей, если она вообще была у Омдурмана, и понять, будет ли сражение, можно было только забравшись на вершину этих гор. Мы осматривались. Сперва мы не заметили ничего особенного: стены Омдурмана, дома, песчаная равнина, спускавшаяся от холмов к реке. Затем справа, примерно в четырех милях от того места, где мы находились, появилась длинная черная полоса, испещренная белыми пятнами. Это был враг. Нам показалось, что примерно три тысячи дервишей выстроились перед зерибой, сооруженной из густых колючих веток. Офицеры согласились, что это лучше, чем ничего. Едва ли стоит описывать, как кавалерия, петляя и описывая круги, двигалась к позициям противника. Вытянувшись в три линии, напоминавшие змей: светлая — 21-й уланский полк, более длинная и темная — египтяне, пестрая — верблюжья кавалерия и конная артиллерия, — наши отряды приближались к врагу. Офицеры решили остановиться на равнине в трех милях от города.
Было около одиннадцати часов. Неожиданно черная линия — то, что, как мы думали, было зерибой — начала шевелиться. Это были люди, а не ветви деревьев. Из-за гор выходили все новые и новые отряды. Мы, как завороженные, смотрели, как дервиши покрыли весь склон. На нас пятью колоннами быстро наступала огромная армия. Казалось, что движется сам холм. Между рядами пехоты двигались всадники, передовые отряды кавалеристов занимали равнину. На ветру реяли сотни знамен, солнце, отражавшееся на наконечниках вражеских копий, слепило глаза.
Позднее стало известно, что халифе удалось собрать у Ом-дурмана примерно 60 000 человек. Он помнил, что дервиши одерживали победы только тогда, когда атаковали. Он знал, что в последних сражениях, проигранных дервишами, они оборонялись. Поэтому Абдулла решил не мешать наступлению египтян на Шаблуку и не препятствовать их продвижению к Омдурману. Все должно было решить генеральное сражение на равнине Керрери. Пророчества Махди сулили успех. «Когда турки подойдут, они будут сброшены в реку» — гласили они. Поэтому халифа ограничился лишь тем, что отправил небольшой отряд из 200 всадников следить за наступлением экспедиционного корпуса из Вад Хамида. 30 августа халифа получил сообщение о том, что враг приближается. На следующий день он устроил смотр своих войск. На плацу выстроилась вся регулярная армия, за исключением отрядов, несших службу на речных батареях, а также личная охрана халифы. 1 сентября всем мужчинам, проживавшим в Омдурмане, было приказано взять в руки оружие и присоединиться к армии, стоявшей у столицы. В городе остался только гарнизон; не покинули своих позиций и артиллеристы. Несмотря на то, что Абдулла тщательно следил за порядком в рядах своих войск, в ночь 31 августа и в ночь 1 сентября дезертировало около 6000 человек. В результате под знаменами Абдуллы оказалось около 52 000 солдат.