Индия. На плечах Великого Хималая
Шрифт:
Что же касается нелетающих животных, то это прежде всего дикие бараны и козлы. Первое место по численности держит нахур, голубой баран, а второе — сибирский горный козёл. Есть и дикие ослы — кьянти. К сожалению, необдуманное истребление животных как местным населением, так и заезжими охотниками (стоит почитать Верещагину — её спутники ходили на охоту весьма часто и по дороге встречали таких же, но английских охотников), привело к значительному уменьшению популяции муфлонов и аргали, а тибетскую антилопу оронго, или цос почти полностью истребили из-за её меха. Шах-туш, шерсть, растущая на шее антилопы, считалась самой дорогой и самой лучшей. Ради нескольких клочков шерсти животное убивали. Шерсть везли в Кашмир, где местные мастера вышивали изысканные шали.
Стоит также упомянуть и хищников — бурого медведя (их тоже не много осталось), волка, рысь, дикого кота и лису. Но главный, самый красивый зверь региона — ирбис, снежный леопард. Их в Ладакхе около 200 особей.
Да и ещё мелочь всякая: зайцы, пищухи, полёвки, сурки. Последние крайне любопытны, и я несколько раз видел эти живые столбики из окна машины.
Стоило нам спуститься, как дорога начала подъём на следующий перевал. И мы снова встали. На этот раз рабочие ремонтировали мост. По опыту прошлых поездок я знал, что мосты через небольшие реки на этих дорогах представляют некий гигантский стальной конструктор LEGO из стандартных секций, а в силу того, что трасса имеет стратегическое значение, их собирают очень быстро. Два года тому назад мы точно так же стояли здесь, наблюдая за сборкой моста:
Работе в брезентовых робах складывают стальную мандалу моста, чтобы машины могли переехать через распухшую мутную реку. «Она ещё вчера была прозрачной, — говорит мой попутчик, — не грохотала камнями, а шумела, как тополиная роща. Вчера я видел единорога и всадника с алмазным сердцем на белоснежном коне. Кого только не встретишь на этих дорогах», — так говорит и улыбается мне… Но дождь продолжает падать, смывает позолоту с его лица, чешуйки складываются в рыб, исчезают в ручье, что вьётся между камней, словно наша беседа на дороге, где машины всхрапывают во сне и во сне едут.Но один раз возле посёлка Кальци на трассе Шринагар — Лех мост разрушился капитально и нам пришлось заночевать. Причём «местные воротилы гостиничного бизнеса» сразу подняли цены на ночёвку в кемпинге — 1500 рупий комфортабельная палатка на двоих! Это было чересчур, и мы отправились в близлежащую дхабу. Хозяином был старик, немногословный и доброжелательный. Когда мы спросили о ночлеге и пояснили, что готовы спать в спальниках на полу, согласился.
Ближе к ночи в дхабу заглянула молодёжная интернациональная группа — человек шесть: швейцарцы, немцы, англичанин и новозеландка. Они тоже были не в состоянии много платить за ночлег.
Но когда мы сказали чайханщику, что ребятам тоже негде ночевать и мы готовы потесниться, тот ответил отказом. Но потом добавил, что у него есть другая комната и можно спать там. Как я понял, он счёл это неудобным для нас: солидная (в смысле возраста) семейная пара будет ночевать в компании молодых. Он опустил жалюзи, мир погрузился во тьму, и мы заснули под его молитвы. На рассвете мы привели себя в порядок и, когда предложили расплатиться, он назвал смешную даже для Индии сумму — десять рупий с человека. И отказался брать чаевые! Многие путешественники ещё в позапрошлом веке отмечали, что, несмотря на грязь и нищету, ладакхцы — доброжелательный, честный и внутренне очень чистый народ. К сожалению, и в Ладакхе таких людей становится всё меньше и меньше.
Мы вышли вовремя — вода ещё не поднялась, и нам удалось перейти реку по самодельному мосту, сделанному из двух брёвен. Наши друзья, проснувшиеся на час позже, сделать этого уже не смогли — через брёвна перехлёстывали пенистые волны. Но вскоре военные, подняв брёвна, наладили переправу.
На этот раз ремонт был косметическим — устанавливали перила, и через полчаса мы начали подъём на перевал Лагалунг (5039 м), чтобы затем снова спуститься в долину Корзок, откуда рукой подать как до китайской границы, так и до Цзо Морари, и затем подняться на Таклунг-ла (5328 м).
Страна музыки и улыбок
И вот наконец, после Таклунг-ла, уже в сумерках нас встретил щит с флагом Ладакха и надписью: «Неге great courage and fortitude is the norm» («Здесь мужество и сила духа являются нормой»). Действительно немногие способны жить в горной пустыне, расположенной на высоте более 3000 метров, с жесточайшими зимними морозами и недолгим летом, с нехваткой воды и небольшим содержанием кислорода в воздухе. Поэтому Ладакх — один из самых низконаселенных районов земного шара. Более 95 процентов его территории не пригодны ни для проживания, ни для земледелия, ни для обитания животных.
Зима здесь долгая, как в Сибири: сухое мясо — дым — ледяные скалы, колокольчики из жёлтого металла однажды мне подарили… Они звенят словно солнце в полдень, на дороге среди золотого снега — синий рисунок: то ли тень птицы, то ли след ветра — уже не вспомнить.Но при этом Ладакх называют страной музыки и улыбок, страной ритуальных танцев лам, страной тысяч духов, страной, где скалы и долины украшают ступы, храмы и монастыри, страной, где царит чистота и любовь. Впервые я узнал о Ладакхе в 1987 году, купив на индийском фестивале фотоальбом Раджнеша Беди с комментариями Рамеша Беди. И если мой путь в сторону гор начался с раннего детства, то поворот на Ладакх я увидел именно в это время.
Государства Ладакх формально не существует — на политической карте Индии есть штат Джамму и Кашмир и одним из крупнейших округов этого штата является Ладакх. Но его отделяют от остальной части страны Великие Гималаи, и большую часть года Ладакх живёт совершенно автономно. Впрочем, название говорит само за себя — на ладакхском языке (который является диалектом тибетского языка) «ла», как я уже говорил, означает «перевал», а «дакх» — несколько. То есть страна перевалов. Ещё одно название этих мест — Марьюл («Красная страна» — по цвету одежды монахов), а также Малый Тибет. И в Ладакх ведут только три пути: первые два — через горы, с севера из Шринагара, с юга из Манали, а третий, по воздуху, на самолёте, прямо в столицу Ладакха город Лех. Причём первые открыты лишь с июня по сентябрь — в остальное время перевалы засыпаны снегом.
Ладакх долгое время (причиной тому индо-китайский конфликт 1962 года) был закрыт для иностранных туристов. И только начиная с 1974-го стал доступен для посещения.
Население Ладакха представляет собой удивительную смесь народов и рас. Это прежде всего связано с расположением — страна была труднодоступна и напоминала ловушку для переселенцев: через Чанг-ла в Ладакх пришли кочевники-скотоводы чангпа, для которых характерны монголоидный тип лица и своя культура. Традиционное жилище чангпа — невысокие палатки из валяной шерсти яка, которые отапливаются по-чёрному, через отверстие в потолке, традиционная одежда — длинные халаты и красные сапоги на высокой подошве.