Индия. На плечах Великого Хималая
Шрифт:
В итоге пришлось поклясться бородой, что не более семи часов. И бороду я сохранил — добрались за пять.
Могли бы и ещё быстрее, но по дороге у нас несколько раз проверяли документы и разрешение на проезд. Когда на погранзаставе мы регистрировались в журнале, я нашёл в списке имён и гражданств перед нашими фамилиями имена американцев, норвежцев, новозеландцев, немцев и французов.
Вооружённые части, расположенные вдоль дороги, имеют красочные названия, например «Дьяволы декхана» (по причудливой фигуре из камня на территории) или «Воины Гималаев». Они не только охраняют границу, но и обеспечивают инфраструктуру самого высокого в мире автомобильного перевала Чанг-ла (5365 м): угощают бесплатным сладким чаем из большой бадьи с краником, оказывают посильную медицинскую помощь. Там же наши барышни обнаружили самый высокогорный общественный туалет.
По другой версии, самый высокий в мире автомобильный перевал — Кардунг-ла (5600 м), ведущий из Леха в долину Нурбу. Туда тоже требуется пропуск, который также можно оформить на группу не менее четырёх человек через большинство турагентств.
Чем ближе к озеру — тем пустыннее, иногда дорога идёт по песчаным долинам, окружённым причудливыми выветренными скалами, иногда по каменным. В одной из них мы увидели несколько лошадей, выщипывающих редкую, но, наверное, очень сочную траву в камнях.
И, наконец, между двумя горами — синяя, зелёная, бирюзовая полоска воды, которая по мере приближения меняла свой цвет, становилась всё шире. За свою жизнь я видел много горных озёр и с уверенностью могу сказать, что Пангонг — одно из красивейших. Кто-то писал, что оно похоже на Сарезское, находящееся в горной пустыне на Памире. Что ж, я согласен, все озёра похожи хотя бы тем, что в них есть вода (правда, в Сарезском пресная, а в Пангонге солоноватая). Но у каждого своё неповторимое лицо. И лицо Пангонга — это лицо древнего, прекрасного божества. Очевидно, что это место силы, и, по рассказам, на берегах озера обитает немало странных духов и богов.
Ведь Ладакх — это не только страна улыбок, но и страна призраков. Для защиты от злых духов здешние жители красят углы домов в красный цвет, а стены — в белый (последнее способствует вселению добрых духов). Считается, что уже младенцу в чреве матери угрожают двадцать четыре опасности от ста тысяч злых духов. Жизнь каждого ладакхца наполнена ритуалами. Например, ребёнка принято сажать на колени к кузнецу. Запах огня и дыма, который впитывает малыш, является действенной защитой от недобрых сил. Ну и конечно же, от злых сил могут спасти духовные лица, ламы.
Мы разбрелись по берегу, и я встретил крупную, длиной сантиметров двадцать, ящерицу. А Носов изловил двух аутентичных пастушек с большим стадом овец и принялся их снимать. За одной, словно собачка, бегала ручная коза с козлёнком. За фотосессию пастушки потребовали десять рупий. Сергей дал каждой по десять и ещё десять на корм козам. Барышни остались довольны. Если бы было побольше таких, как мы, они смогли бы неплохо зарабатывать — овцы весьма холёные, да и пастушки фотогеничные.
На берегу озера большая палатка — кухня, а стулья и столы расставлены преимущественно на улице. Во второй половине дня поднялся ветер и пластиковая мебель полетела цветными птицами вдоль берега. А на озере даже ряби не появилось.
Обратный путь занял больше времени: дорога около перевала за день совсем размокла. Но движение продолжалось: мы встретили несколько джипов, идущих на озеро с ночёвкой, и два оранжевых грузовика с цистернами. Скорее всего они ехали в воинские части. В Индии любят окрашивать грузовые машины в ярко-оранжевый цвет и украшать их фонариками, гирляндами, надписями. Тогда они становятся по-настоящему живыми. И у каждой машины, как и у каждого озера, своё лицо.
Оранжевый грузовик по длинному серпантину поднимается на перевал, затем — всё выше и выше, высвегивая фарами то облако, то снежную вершину, спереди у него написано «Бог — это Любовь», а сзади — «Труби громче!» И монахи трубят, стараются, дыханием согревают небо подняв тяжёлые трубы из человечьих костей. Звук растёт, заставляя горы сбрасывать снежные шапки, и грузовик ему вторит, словно предупреждает встречные автомобили. «Внутри наши кости пустые, — трубят в небеса монахи, — хорошие будут трубы, когда мы песни закончим, и в нас заиграет ветер. Он будет трубить ещё громче: у ветра быстрые пальцы, у ветра крепкие губы!» Но грузовик останавливается в облаке звёздной пыли, чтобы заправить звёзды своей чудесной соляркой. «Вы не дали замёрзнуть дороге, — говорит водитель монахам, — и я смог легко проехать до самого края мира, и ещё у меня полцистерны остаётся на Луну и на Солнце. Так что утром мы с вам станцуем, оставляя следы на глине, словно молитвы Богу, который Любовь и только, о чём бы вы ни трубили». Он вытирает руки и снова за руль садится. А монахи, подняв свои трубы, провожают его долгим звуком туда, где смыкается небо с вершинами Каракорума.Это стихотворение не стоит привязывать к конкретным монастырям, ритуалам и местам. Считайте, что оно про Шамбалу, которую тибетцы размещают на севере, то есть не за Гималаями, а за другим столь же высоким хребтом Каракорумом. Его можно увидеть из долины Нубра, но подняться на него, увы, затруднительно — погранзона.
Вернувшись с Пангонг-Цо, мы отправились в хвалимый многими ресторан Dreamland. Чистые тарелки и скатерти, бодрые официанты, но момо максимум на три с плюсом. Может, мы пришли не в тот день или стоило заказать что-нибудь другое.
В этом «Дримленде» встретили голландцев, очень цивильных немолодых туристов-дикарей, с которыми неделю тому назад обедали в Казе. Они путешествовали на джипе и проехали Баралача-ла на день раньше нас, сразу после того как его открыли. Снег копать им не пришлось, но в ряде мест машину вытаскивали при помощи военной техники.
Шей и Тиксе
А на следующее утро мы снова разделились — Тоня, Носов и я пошли на предполагаемое кладбище, а Катя с Севой отправились в рекомендованный Тоней и мной тур по монастырям.
Путь длиной менее ста километров, который им предстояло проделать, следовало уложить хотя бы в три дня — по дню на монастырь. Это всё равно как Эрмитаж за день обежать. Первый и самый близкий к Леху (всего в пятнадцати километрах по манальской трассе) — Шей, или Кристальный монастырь. Он был основан в 1665 году одновременно с дворцом, примыкающим к нему. И если монастырь сейчас процветает, то от дворца остались лишь руины.
Знаменит монастырь прежде всего огромной статуей Будды Шакьямуни, занимающей три этажа. На стенах вокруг Будды изображения архатов, за его спиной — двух самых почитаемых в тибетском буддизме учеников Будды — Шарипутры и Маудгальяна. На третьем этаже фрески скрыты под слоем копоти: здесь постоянно горят масляные лампы.
Автор этого Будды — мастер по прозвищу Занстин, дословно «Молоток по меди». Статуя собрана из пластин меди, которую добывали в рудниках Занскара. Медь отбивали молотками на плоских камнях. Затем уже собранную статую покрывали золотой фольгой.
В монастыре также работал известный скульптор из Непала Санга Заргар Вандук, который создал не только множество скульптур в различных монастырях, но и целую школу. Статуя Будды в небольшом храме Сэнге Намгьяла выполнена именно им. А ювелиры и скульпторы из посёлка Чилинг — потомки мастеров, создавших дворец и храмы.