Инферно Габриеля
Шрифт:
Джулия старалась дышать ровно, собирая всю смелость, какая у нее была. Холодные голубые глаза следили за каждым ее движением.
— Я не сдвинусь с места, пока ты не уберешь руки. Моего отца ты очаровал своей вежливостью. Наверное, израсходовал тогда весь запас. На меня уже не осталось.
Саймон убрал руки.
— Я умею быть вежливым, в том числе и с тобой. Но не за просто так. — Он потянулся к ее щеке. — Сейчас мы пойдем наверх. Если я не найду снимков, я возьму кое-что другое. Так что хорошенько подумай, чем тебе проще вернуть улыбку на мое лицо. — (Джулия сжалась.) — Времена
Ровно в половине седьмого Габриель встал из-за стола и прошел в гостиную, ожидая, что сейчас Джулия ему позвонит. Но звонка не было.
Он проверил голосовую почту. Никаких сообщений от нее. Не было ни эсэмэсок, ни электронных писем. Без десяти семь он позвонил сам. После нескольких гудков телефон переключился в режим голосовой почты.
— Джулианна! Где ты сейчас? Позвони мне сразу же.
Домашнего номера Тома Габриель не знал, но быстро нашел через приложение «Белые страницы», имевшееся у него в айфоне. Домашний телефон тоже молчал. Потом включился автоответчик. Оставлять сообщение Габриель не стал.
«Почему она не отвечает ни по одному телефону? Где она? И где Том?»
Габриель не отмахивался от тяжелых предчувствий. Нужно ехать к ней и все проверять на месте. Никому ничего не объясняя, он выбежал из дома, вскочил в арендованную машину и на предельной скорости помчался к дому Тома, по дороге продолжая звонить по обоим номерам. На его счастье, он не попался на глаза полицейским, иначе его бы точно оштрафовали за превышение скорости.
Саймон уже чувствовал вкус скорой победы. Джулия — слабачка. Он привык пользоваться ее слабостью. Врать она не умела, и он сразу понял: она действительно сожгла его снимки. Похоже, Натали затеяла какую-то свою игру против него и решила подставить Джулию. Он уже больше не хотел искать снимки. Но он снова хотел Джулию — эту глупую, романтическую дуру, когда-то так цеплявшуюся за свою девственность.
Он сел на кушетку и, продолжая целовать Джулию, пытался усадить ее, а заодно раздвинуть ей ноги.
Но Джулия оставалась холодна к его поцелуям. Она просто их терпела, обмякнув, как тряпичная кукла. Ей и раньше было противно ощущать его язык у себя во рту. И не только язык. Джулия извивалась у него в руках, но ее отчаяние только возбуждало Саймона. Возбуждение нарастало. Саймон уже был готов расстегнуть молнию джинсов и освободить свой горячий, напрягшийся член. Но он решил вначале довести Джулию до нужного состояния.
Он продолжал целовать ее, пока отчаяние не придало ей смелости и она не начала молотить его в грудь. Вот теперь можно переходить к следующей фазе. Саймон взялся за пуговицы ее кофточки.
— Не надо. Саймон, не делай этого, — жалобно, со всхлипыванием просила она.
Эти мольбы приятно щекотали ему промежность.
— Тебе это понравится, — пообещал он, начиная мять ей ягодицы. — Сначала я должен убедиться, что тебе понравилось. Тогда я тебя отпущу. — Он целовал ей подбородок, постепенно двигаясь к шее. — Сомневаюсь, что тебе захочется повторения нашей последней ссоры… Не слышу ответа.
Ее трясло.
— Джулия!
— Нет, Саймон.
— Ну что ж…
Его глаза были закрыты, и он не увидел «любовной отметины», оставленной Габриелем. Саймон собирался сделать то же самое, но без всякой нежности. Она будет еще долго его вспоминать. Если у нее в Торонто действительно кто-то есть, пусть полюбуется. В следующий раз подумает, прежде чем грубить Саймону Тэлботу. И он с силой вонзил зубы в нежную кожу Джулии.
Она пронзительно вскрикнула от боли.
Саймон слизывал кровь из ранок, оставленных его зубами, наслаждаясь солоноватым вкусом и запахом ванили. Насытившись, он отстранился, чтобы полюбоваться отметиной. Да, теперь ей придется надевать свитера с высоким воротником, а он знал, что Джулии они никогда не нравились. Да, метка была чудовищной, болезненной и красной. Великолепно!
Джулия смотрела на него, словно раненая овечка с неимоверно длинными ресницами. Потом в ее взгляде что-то изменилось. «Вот так-то лучше», — подумал Саймон, облизывая губы и наклоняясь к ней. И вдруг Джулия со всей силой влепила ему пощечину. От неожиданности он разжал руки. Джулия вырвалась и бросилась к лестнице.
— Ах ты, долбаная сука! — заорал Саймон.
Он догнал ее на последних ступеньках и обеими руками схватил за лодыжку левой ноги. Джулия взвыла от боли, цепляясь за ступеньки, чтобы не упасть.
— Сейчас ты получишь незабываемый урок, — угрожающе прошипел он, хватая ее за волосы.
Единственным оружием Джулии оставалась правая, здоровая нога. Ни Джулия, ни тем более Саймон не предполагали, что ей удастся пнуть его в пах. Скорее всего, удар пришелся прямо по яйцам. Саймон потерял равновесие и замахал руками, стараясь не загреметь вниз по ступенькам. Джулия доковыляла до своей комнаты, скрылась за дверью и щелкнула замком.
— Ну, сука, теперь пощады не жди! — орал он, держась за предмет своей гордости.
Дверная ручка была старой, в виде скобы. Джулия просунула в нее ножку стула и тут же поняла: для разъяренного Саймона это не преграда. Задвижка тоже была хлипкой. Нужно подвинуть комод. Джулия уперлась плечом в боковую стенку комода. На пол полетели старые фотографии в рамках. Вслед за ними упала и мгновенно разбилась фарфоровая кукла. Не обращая внимания на боль в лодыжке, Джулия толкала и толкала громоздкий комод. Саймон уже рвал дверь на себя, выкрикивая ругательства.
Наконец ей все-таки удалось подпереть дверь комодом. В ее распоряжении были считаные минуты, чтобы позвонить. Дверь не настолько крепка и вряд ли долго выдержит натиск Саймона.
Телефон стоял на ночном столике. Джулия похромала туда, но задела аппарат локтем и сбросила на пол.
— Scheisse!
К счастью, телефон по-прежнему работал. Дрожащими пальцами Джулия давила на кнопки, набирая номер мобильника Габриеля. Вместо ответа произошло мгновенное переключение на голосовую почту. Стандартное приглашение она слушала под аккомпанемент продолжающихся ударов в дверь. Джулия догадалась: Саймон пытался снять дверь с петель. Если у него получится, все преграды будут бесполезны.