Инферно: Карающее пламя
Шрифт:
— Я найду повод для появления у дерева фей, — обдумав имеющиеся возможности, подвела черту Лирра. — Но, княжна, есть ещё представительства Гильдий. Шпионов и воров, убийц, торговцев, наёмников. Эласса или кто-то другой мог бы…
— Не могу, — отозвался шаман. — Младший князь Тамарилл привечает наёмников только в главном своём домене. На «ночных» просто так не выйти, они скрываются. Нужно знать, обратившегося должны порекомендовать. А наш… союзник по имени Хельги не стал терпеть у себя в доменах этих. Если они и есть, то тоже скрываются. Представитель Торговой Гильдии есть в каждом домене,
Мико Тоява поняла, что скрывалось за прозвучавшим «но». Если в её бывшем домене произошла инвазия Единения и в Торговую Гильдию, то почему бы и тут не случиться такому же? Торговцы, они к такой угрозе были значительно более уязвимы, чем наёмники. Ведь среди последних хватало и просто подозрительных, и подозрительных сверх всякой меры. Опыт, он у каждого наёмника и особенно у их командиров свой. А уж у тех, которые не первый год наёмничали и ухитрялись оставаться живыми, при отрядах и при деньгах так особенно.
— Достаточно пока и представителя Торговой Гильдии, — приняла решение Илладриэль. — Эласса, я дам тебе несколько украшений и алхимических ингредиентов. Ты ведь сможешь прийти туда как продавец, договориться о продаже или обмене на то, что нужно шаману?
— Прийти вместе с духами, княжна?
— Они всегда рядом с тобой. Жаль, что не могут определять инсектов.
— Пока не могут, — слегка огорчился вассал княжны. — Но всегда способны смотреть и шепнуть мне, что увидели. Вы мудры и предусмотрительны. Феи, визит к представителю гильдии, разговор с наместником. Это поможет понять глубину присутствия Единения и их марионеток в землях Парящего Журавля. И есть ещё князь Тамарилл.
— Или уже не совсем он, — сверкнула глазами другая дриада. Тирриэль, не такая умудрённая жизнью как Лирра, не столь умелая, но стремящаяся не просто отомстить за погибших, но и донести весть в старые и влиятельные Дома Вечного Леса. — Младший князь Парящего Журавля Тамарилл не шаман, его могли… изменить.
— Не могли, — сказал, как взмахнул клинком Эласса. — Младший князь должен участвовать в ритуалах обращения к Матери. А Мать сразу узрит, если душа её дитя искажена Единением. Это не останется тайной, и её праведный гнев уничтожит такого наглеца.
Вот про это советчики Илладриэль не то не подумали, не то просто не знали. Вместе с тем услышанное немного успокоило Скользящую. Немного, не совсем, ведь…
— Он может быть не изменён, но поддерживает Единение как… Как союзника, не показавшего свои истинные намерения или как уже приоткрывшего их, — прикрыв глаза, с неохотой, но высказалась Мико. — Добросовестное заблуждение, как было со мной — это хорошо. Показать, рассказать, и пелена с глаз спадёт. Но если он знает о подменах и терпит это…
— Такие должны умереть и отправиться на суд Матери, — отчеканил Эласса, видя поддержку в глазах не только княжны, но и остальных. — Жаль, что мы должны будем сдерживаться.
— Должны, мой храбрый Эласса, — с печалью в голосе, но и с поддержкой, с нотками полного одобрения вымолвила Илладриэль. — Нам предстоит подумать, стоит ли разделяться и если да, то как это сделать. Следовать всем вместе к Тамариллу — это может оказаться опасным.
— Клятва перед меллорном. По приезду в главный домен младшего князя. В присутствии жрецов Матери. Я и Эласса достаточно родовиты для этого.
Идея, высказанная Лиррой, нашла отклик в душе и разуме Илладриэли. Уж настолько она успела погрузиться в бытие и обычаи перворожденных. Это её могут задержать и оставить как «важную гостью», но вот чтобы сразу всех и по двоольно смутному и подозрительному поводу — это вряд ли. Если, конечно, Парящий Журавль ещё не окончательно пронизан агентами Единения и если сам Тамарилл в достаточной мере связан с интересами Вечного Леса, а не чьими-либо ещё. Но и в таком случае…
— Кто-то всё равно должен будет «потеряться» по дороге к домену. Я буду рада, если это удастся сделать. Но кто будет этим самым исчезнувшим?
— Тирриэль, — не предположила, а скорее уведомила свою младшую сестру по Лесу Лирра. — Ты лучше многих, даже меня, умеешь сливаться с деревом и замирать внутри. И оставлять след, будучи на самом деле в другом месте. Ты готова пойти на это?
Упомянутая младшая дриада не выглядела особенно довольной, но всё же согласилась. Слияние с подходящим деревом использовалось дриадами не только для боя или как аналог глубокой медитации, но и в иных случаях. Например, когда переполняющая душу по веской причине печаль требовала отрешения от мира и желания более близко почувствовать природу, став ей ближе, нежели обычно И в такие моменты… В общем, беспокоить скорбящую таким образом дриаду было совсем не по традициям.
Казалось бы, что с того, если Тирриэль будет внутри выбранного дерева? Достаточно всего лишь наблюдать и, если что изменится, сопроводить вышедшую из слияния с деревом дриаду куда прикажут. Однако были тут и иные тонкости, известные далеко не всем и используемые очень редко. Некоторые дриады могли, как следует потренировавшись, изобразить слияние, а потом выскользнуть из дерева, но оставить при этом частицу своей сути в нём. Сложно, болезненно, а ещё не позволяло даже не месяцы, а минимум пару лет вновь сливаться с деревьями. Лишение подобной возможности на длительный срок было для дев леса чуть ли не пыткой, потому прибегали к подобному очень и очень редко, лишь по действительно важному случаю. Вот как теперь. Не следовало удивляться мрачному выражению лица Тирриэли, которой предстояло не просто оказаться на минимум год — если не отпаиваться совсем уж сложной и дорогой алхимией, сокращающий срок до нескольких, а то и пары месяцев — без возможности слияния с деревом, но и теряющей без этого слияния часть боевой мощи. Но риск стоил результата. Поэтому…
— К нам кто-то приближается, княжна, — зыркнул глазами Эласса в сторону замка. И тут же уточнил. — Трое. Духи говорят, что не враждебны. Идут спокойно, один из детей Матери среди них главный.
— Посмотрите на этот чудесный клён, дорогой Эласса, — мигом надела на себя маску наслаждающейся природой эльфийки Мико. — Его ветви сформированы так. что сливаются в символ перерождения и позволяют смотрящему задуматься о вечном изменении форм природы и перетекании их одна в другую. Естественном, вечном, прекрасном.