Инициалы Б. Б.
Шрифт:
Жак был со мной исключительно нежен. Погода стояла солнечная, и я любила по вечерам ужинать в знаменитых портовых бистро, где можно полакомиться ракушками, глядя на разноцветные рыбацкие лодочки, похожие на детские игрушки.
Жак повез меня в Монпелье, чтобы представить полковнику и мадам Шарье. Я познакомилась с большой, дружной и очень славной семьей, которая приняла меня довольно сдержанно.
Я была одновременно звездой со скандальной репутацией, молодой женщиной из хорошей семьи и партнершей Жака в «Бабетте». Ни о чем больше на сегодняшний день
Вернувшись в Париж, я встревожилась не на шутку.
В сотый раз я изучала мой календарь, считала дни и так, и этак, высматривала малейшие признаки, но ничего не замечала. Теперь, вспоминая, в какой я была панике в те дни, я думаю, что нынешним женщинам безумно повезло: в их распоряжении — все современные противозачаточные средства. Не говоря уже о легальных абортах.
Любовь стала наконец удовольствием!
Но тогда все, что могло бы быть так прекрасно, было постоянно отравлено боязнью «залететь».
Я с ужасом вспоминала о печальном опыте своего последнего аборта. А ведь в июле мне предстояло сниматься в «Хотите танцевать со мной?». Я подписала контракт еще года два назад! Франсис Кон, продюсер «Парижанки», решил сделать с Мишелем Буароном еще один фильм и снова пригласить дуэт Анри Видаль — Брижит Бардо, так полюбившийся публике.
Я совсем потеряла голову.
Почему мысль о ребенке так пугала меня?
Этот вопрос я задавала себе не раз и не два. Я не чудовище, отнюдь! Я всегда рада согреть душу и сердце несчастным, одиноким, страдающим. Я беру на свое попечение старых, больных людей, несу за них ответственность. Так в чем же дело? Откуда этот утробный страх перед материнством?
Быть может, оттого, что я сама нуждалась в надежной опоре, но так и не нашла ее, я не чувствовала себя в силах дать жизнь существу, которое будет всецело зависеть от меня.
В студии, когда я сообщила девочкам, что у меня неделя задержки, началась паника. Бедная Бабетта, в которую я должна была вдохнуть жизнь наперекор всем тревогам! Как бы то ни было, надо заканчивать фильм, такой веселый и очаровательный!
После съемок, тайком от Жака, я бегала по врачам.
Приговор был единогласным!
Я ждала ребенка.
Я не настолько любила Жака, чтобы всерьез думать о браке, о жизни с ним. Но и порывать с ним я ни за что не хотела, слишком боясь остаться одной с ребенком на руках — это был бы беспрецедентный скандал. Жак все еще ничего не знал, и я решила, что испробую все средства, чтобы попытаться прервать беременность, прежде чем скажу ему хоть слово. Я играла для него комедию, притворяясь беззаботной прелестницей, после того как весь день мне приходилось играть комедию перед камерами, и все это время на сердце у меня лежал такой тяжелый камень!
Я побывала у врачей, акушерок и шарлатанов всех мастей. Я предлагала баснословные суммы самым подозрительным лекарям.
Не нашлось никого, ни единого, кто согласился бы пойти на такой риск — сделать аборт «самой Брижит Бардо», ярчайшей звезде в зените славы: страшно подумать, что грозило тому или той, кто имел бы несчастье допустить оплошность.
Пора было Бабеттиной войне закончиться, так как началась моя.
Меня затошнило! От каждой сигареты подкатывало к горлу, от запаха грима мутило, от кухонных паров выворачивало наизнанку.
Жак просто обезумел от радости, узнав мою потрясающую новость.
Своим счастьем он заразил и меня. В конце концов, может быть, он и прав?
Ребенок — это прекрасно!
Я вечно была не в ладу с самой собой, отсюда все мои колебания, боязнь решений, неодолимый страх в момент, когда надо делать выбор. При этом я очень энергична, знаю, чего хочу от жизни, и если требуется рискнуть — не раздумывая рискую! Странный характер, с ним нелегко жить и окружающим, и мне самой. Я так никогда и не нашла надежного плеча, на которое могла бы по-настоящему опереться, меня мотало и бросало в разные стороны, и жизнь моя всегда зависела — зависит и по сей день — от руки, протянутой мне.
А я свою руку готовилась еще раз отдать «на радость и на горе», зная, что это не навсегда, ради сохранения чести семьи я должна была выйти замуж, и как можно скорее! Это было не так-то просто: о любом бракосочетании мэрия должна дать оповещение как минимум за две недели. В таком случае тотчас примчится вся мировая пресса, поднимется немыслимый шум, гам и бедлам. Нет, никакой огласки, полная конфиденциальность!
Родители Жака и мои отчаянно пытались умилостивить муниципалитеты Монпелье, Парижа (XVI округа), Сен-Тропеза и Лувесьенна: мы должны были пожениться по месту проживания одного из нас или наших семей!
С помощью многочисленных пожертвований коммуне, на дом престарелых, на какой-то профсоюз, какую-то школу и так далее, папе удалось умаслить мэра Лувесьенна.
Обещания сыпались дождем.
Ни в коем случае никому не сообщать.
Ну конечно!
Только родственники, никого больше.
Само собой!
Мы не останемся здесь, приедем только накануне, поженимся быстро, тихо, без торжеств 18 июня 1959.
Разумеется!
В ожидании этого дня мы уехали в Сен-Тропез.
Жить в «Мадраге» я не захотела: не было ни сил, ни мужества заниматься домом, полным воспоминаний о совсем недавнем прошлом, так не похожем на мое настоящее. Мы устроились в рыбацком домике, у папы и мамы.
Жак то и дело ездил в Париж и обратно. Ему предстояло вскоре начать сниматься в фильме Рене Клемана «На ярком солнце» с Аленом Делоном и Мари Лафоре. Красивая история, немного детективная, немного любовная, действие происходит на яхте, где-то между Францией и Италией.
А я в это же время должна была сниматься в «Хотите танцевать со мной?» на студии «Викторина» в Ницце! Ну и профессия у нас, актеров, немного же нам придется бывать вместе! Я плакала одна по вечерам в постели, в красивом и уютном домике, принадлежавшем моей семье. Дада, моя Дада была здесь, как всегда, колдовала над своими кастрюльками, стараясь приготовить мне что-нибудь лакомое. А я могла есть только макароны!