Инклюз
Шрифт:
– Кто бы это мог быть? – тихо спросила она и пошла к двери.
Брайану было хорошо видно, как в открытую дверь вошёл пожилой мужчина. Он подарил букет цветов и поцеловал Джоанну в обе щеки. Другой букет остался у него в руке. Он был завернут в пакет, но все равно бутоны цветков отчетливо виднелись через полиэтилен. Женщина, очевидно, была рада его появлению. Постаревший почтальон видел Брайана ещё школьником, когда тот подрабатывал на летних каникулах развозом газет. С тех пор прошло много времени. Брайан не сразу узнал бывшего коллегу, но черты лица показались ему очень знакомыми.
– Вот так, два почтальона одновременно оказались в одном доме, – сказала
– Конечно, – первым ответил Брайан, растянувшись в доброй улыбке. – Мы не были близко знакомы, но я вас помню.
– Это тот мальчик, который подрабатывал летом у нас на почте! – хриплым голосом сказал бывший почтальон. – Приятный момент.
Спустившись в подвал, не замедляя шаг, Джоанна прошла до самой сцены, мимо музыканта в центре зала.
Брайан остался стоять около лестницы. Глаза привыкали к темноте домашнего театра. Густая искусственная дымка окутала помещение. У самой сцены были включены яркие софиты, формирующие дополнительные блики. Присмотревшись внимательнее, Брайан не разглядел на стульях ни одного человека. В зале был только музыкант, исполняющий легкую мелодию – интродукцию.
Пожилой мужчина остановился рядом с Брайаном.
– Ты что-то видишь? – тихо спросил он.
– Да, вам помочь пройти к сиденьям? – любезно ответил Брайан и протянул ему согнутую в локте руку.
Бывший почтальон тотчас же схватился ревматическими пальцами за рукав Брайана. Тяжело дыша, пожилой человек устроился в первом ряду, положил букет себе на колени и, наконец, разжал смятый рукав Брайана. Решив далеко не ходить, молодой человек сел позади него.
Музыкант проводил их любопытным взглядом. Он много слышал об обоих мужчинах от Джоанны сегодня и от Эммы в госпитале.
Джоанна была счастлива. Она остановилась на небольшой лестнице и окинула взглядом зал. Торжественный взгляд хозяйки давал ощущение, что зал не был пуст. Она смотрела так, будто случился неожиданный аншлаг и свободных мест не было вовсе. Наконец, она скрылась за ширмой. Музыкант завершил мелодию и наступила полная тишина.
Перед началом спектакля Брайан оглянулся на музыканта, и они по-дружески кивнули друг другу.
Изредка слышались шорохи, будто за ширмой перекладывали какие-то предметы, но в целом было тихо. Джоанна проверяла расстановку реквизита и готовность механизмов – догадался Оскар. “Знают ли зрители, сколько всего надо подготовить для спектакля кукловоду?” – подумал он.
По всей видимости, на сцене находился вспомогательный пульт управления дымовой машиной. Раздалось шипение, и небольшие клубы пара вырывались из-под закрытой портьеры. Вскоре дым-машина выключилась.
Музыкант решил сыграть короткую интродукцию, чтобы заполнить паузу. Занавес начал медленно открываться. Стало быть, он угадал с моментом. Возможно, Джоанна ждала за кулисами именно его вступления.
Когда музыкальное оформление пишется специально для спектакля, можно учесть все поворотные моменты на стадии подготовки, усилить драматические моменты. Оскар не получил даже намёка насчет своего сопровождения, но ответственно настроился импровизировать.
В зале стало еще темнее, и в подвале больше не было ничего, на чем можно было остановить взгляд, кроме светлого квадрата контрастной, хорошо декорированной сцены.
Это был утренний сад с легкой дымкой, осевшей среди кустов из разных тканей. Сбоку медленно поднимался желтый, не очень яркий источник света, действительно очень похожий на восходящее солнце. От его движения по декорациям поползли тени. Дым становился прозрачней. Цветы на тонкой проволоке
Все происходило довольно медленно, с одной стороны, это объяснялось необходимостью контроля над многозадачным процессом, с другой – умышленно-неспешным погружением зрителя в нужную автору атмосферу. За кулисами Джоанне пришлось аккуратно закрепить наверху софит, играющий роль солнца. Затем она, видимо, приоткрыла какое-то заднее покрывало, голубовато-прозрачная пелена начала рассеиваться.
Сцена стала проясняться, бутафорские растения стали ярче. Диковинные цветы, едва ужившиеся бы вместе в реальной жизни, на сцене смотрелись гармонично. Лавровые деревья здесь спокойно росли по соседству с саговыми и финиковыми пальмами, а под их зонтичными листьями выглядывали белые венчики индийского лотоса. По всему периметру сцены были густо расставлены остроконечные кипарисы. Красные гвоздики ладили с желтыми хризантемами, а союз колокольчиков с ландышами весело нависал над скромными фиалками. То, что пропорции растений порой не соответствовали их реальным размерам, ничуть не смущало. На сцене они играли свои важные роли. Повсюду были разложены мелкие камушки, отчего почва выглядела еще правдоподобнее.
Музыкант стал тихо наигрывать мажорное трезвучие в верхнем регистре. Он медленно переходил между ступеней, чтоб не перетягивать на себя внимание. Не зная наперед какие эмоции стоило бы выражать, Оскар попытался уйти от эпичности, четко выраженного музыкального сюжета и, вообще, чувств в музыке.Разглядывая декорации, он исполнял мелодию раздумья, без привычных завязки, конфликта и развязки.
Луч света выхватил из темноты маленькие качели.
Два куста насыщенно-розовых олеандров выполняли маскирующую функцию, прикрывая в глубине вход на сцену. Именно из него появилась главная героиня – кукла-марионетка, одетая в белое платье с цветочными узорами. Ее светлые волосы блестели под искусственным светом. На шее красовался большой розовый бант. Двигалась она как живой человек. Не было мелких суетливых движений, каждый шаг отделялся от последующего небольшой паузой, она будто смотрела по сторонам. Первые секунды можно было различить поблескивающие нити, но вскоре зрители переставали их замечать. Остановившись у пышного куста, кукла дотронулась руками до раскрывшихся цветков.
Первое впечатление самое важное, и Джоанна это, несомненно, знала. Она использовала остановку марионетки под деревом, чтобы зафиксировать на помосте вагу и взяться за вспомогательные узлы управления. Раздался глубокий вдох, словно кукла нюхала благоухающие цветы, расположенные рядом с ее головой. Глаза куклы закрылись от удовольствия. Выдыхая воздух, кукла раскрыла рот, одновременно открывая глаза. Это простое, на первый взгляд, движение требовало много практики и производило на зрителя колоссальное впечатление.
Оскару, который в детстве участвовал в кукольных спектаклях, приходилось слышать, что некоторым марионеткам делают специфические линии складок у рта, добавляют асимметричные оттенки на щеках, глаза делают немного разными. Благодаря этому кукла становится больше похожа на реального человека. Все это раньше казалось ему надуманным и невозможным. Теперь же он наблюдал как медленно поворачивающая голову кукла казалась поистине живой. Она улыбнулась, потом задумалась. Он вдруг отчетливо это увидел, хотя в действительности черты ее лица оставались неизменными. Важную функцию для создания иллюзии играли зрачки – блестящие многогранные бусинки. Оставаясь неподвижными, при повороте головы они отражали блики света, и казалось, будто глаза марионетки двигались.