Инквизитор Светлого Мира
Шрифт:
– Вот бы нам так! Везет этим демоникам! – заявил третий.
Я не считал, что мне сильно везло. Я сидел голой задницей на земле и растирал руками лодыжку. Она болела так, словно наружное мое пламя переместилось внутрь нее.
Огонь не мешал мне видеть тварей. Они действительно напоминали людей, только были покрыты крупной зеленой чешуей, поблескивающей в свете пламени. Носов на их верхних головах почти не было, зато челюсти сильно выдавались вперед и были оснащены зубами, которые могли бы шутя перекусить стальную проволоку. Когти на пятипалых руках и ногах были длинными, острыми и даже зазубренными. Один
– Не бейте меня, чудовища, – тихо попросил я. – Отпустите меня. Я вам ничего плохого не делал.
– Сам ты чудовище! – обиженно проскрипел один из монстров. – Где ты тут чудовищев увидел? Нечего приличных людей обижать!
– Не понял… – Я недоуменно почесал пламенной рукой в пламенном затылке. – Это кто тут люди? Вы, что ли?
– А то кто же? Не ты же, демоник дурной, аки огнь полыхающий! Ты, сталбыть, гореть-то заканчивай, иначе весь лес нам пожгёшь. И без шамкра, обратно же, останемся…
Шамкр… знакомое слово. Я слышал его от Трюфеля.
– А как насчет тырков? – спросил я, не веря в свою догадку.
– А чево, тырки есть? – встрепенулся один из них, самый крупный. – Угостишь, Шустряк?
– Продать могу, – сказал я, стараясь придать своему голосу солидность. – Три с половиной флориньи пучок.
– Да ты чево?! – завопил монстр. – Три с половиной флориньи?! Очумел совсем? Тыркам две флориньи за пучок – красная цена! Гадкая жадина – вот ты кто!
– А ты кто? – спросил я, не веря своим ушам. – Ты Трюфеля, сына Мартина, не знало ли когда, а, чудовище?
– Это ж брательник мой. А я – Рудольф.
– Так ты Рудольф? Брат Трюфеля?
– А то кто же?
– Ну не похож, и все тут! – заявил я, откинувшись назад и даже чуть прищурив глаза, чтоб рассмотреть тварь получше. – Что это случилось с тобой? Кожная болезнь?
– Это оберег – тварь пальцем постучала по жабьей голове. – Отсюдова и внешность такая.
Ясности мне эти слова не добавили.
– Ничего не понимаю.
– Пойдем, Шустряк, – вмешался второй двухголовый. – Придем к кудеснику, он все тебе объяснит. А то мы в словах не очень сильны – грамоты не хватает. Мы ж крестьяны, да еще и дальние…
Я погасил свой огонь полностью. Теперь, с такой мощной личной охраной, как эти чешуйчатые твари, называющие себя людьми, мне не было страшно даже в лесу. Они помогали мне идти, а временами даже тащили на себе. В сущности, они были славными ребятами, несмотря на отвратительную внешность. И через час мы уже достигли небольшого бревенчатого домика, стоявшего прямо в лесу.
Хозяин дома, о котором я уже знал, что он кудесник, выглядел не слишком экзотично. Не тянул он как-то на мага. Был он парнем лет тридцати – высоким, чернокожим, толстогубым. Пальцы его украшали пять здоровенных перстней – золотых, серебряных и даже железных. На голове его сидела дурацкая вязаная шапка, доходящая почти до бровей. Меховая безрукавка, сшитая на манер длинной широкой майки, доходила до колен. Шорты (клянусь, самые настоящие шорты, даже с надписью "CHICAGO BULLS"), прикрывавшие верхние отделы его голенастых ног, были древними
– Храни тебя Госпожа, Начальник Зверей! – дружно сказали мои чудовища, войдя в хижину. Потом каждый из них взялся руками за свою жабью голову и с чмокающим звуком оторвал ее от туловища. Зеленый цвет их кожи быстро побледнел, порозовел, чешуя исчезла, лица приобрели обычную форму. Я обалдело хлопал глазами, глядя, как три монстра превратились в трех обычных голых мужиков. Мужики положили жабьи головы на полку, где уже лежал с десяток подобных голов, и начали не спеша одеваться, вытягивая свою одежду из кучи, сваленной на лавке.
– Это что же за фокусы такие с переодеваниями? – спросил я. – Вы что, тоже демоники?
– Они – нет. – Парень, которого назвали Начальником Зверей, легко спрыгнул со своего сиденья, подошел ко мне и протянул руку. – А я – демоник. Привет. Я – Том. Томас Ривейра.
– Шустряк, – пробормотал я. – В смысле, Мигель. Слушай, Том, у тебя такие прикольные трузера… К ним только кроссовок не хватает – больших, баскетбольных.
– Были, – сообщил Том. – Износились – лет эдак тридцать пять назад. И плейер гробанулся – шипокрыл его на зуб попробовал. Вот только шорты и остались. Берегу их как реликвию и талисман. – Он протянул мне холщовые штаны и рубашку. – Одевайся. И не вздумай здесь гореть.
– Тридцать пять лет назад? – переспросил я, натягивая одежду. – Что-то ты заврался. Сколько тебе годочков-то, дядюшка Том?
– А черт его знает. Какой сейчас год там у нас, в нашем мире, в Испании?
– Двухтысячный.
– Значит сорок лет я уже здесь кукую. Тридцать лет мне было, кода я провалился в этот чертов Кларвельт. Таким образом, в общем и в целом мне около семидесяти лет.
– Ты хорошо сохранился, – заявил я.
– Демоники не стареют в Светлом Мире, – грустно сказал Том. – Только на черта это нужно? Тоскливо здесь. Ни телек посмотреть, ни на виндсерфе покататься. Даже паэлью [15] нормальную съесть – и то нельзя. Я пробовал приготовить – совсем не то. Ингредиенты не те. Какая может быть паэлья без риса, шафрана и креветок? Дерьмо…
15
Паэлья – испанское блюдо из риса.
– Неувязочка, – заявил я. – Сорок лет назад в Испании такие шорты еще не носили. И плейеры тогда еще не изобрели.
– Это здесь – сорок лет. А в нашем мире – всего четыре года. В Кларвельте время течет в десять раз быстрее. Проверено.
– Ты в Испании где жил-то?
– В Калелье – есть такой городишко. Поваром работал. Жил себе тихо, никого не трогал. И вот, на тебе…
– А эти говорили, что ты – кудесник. – Я показал на крестьян.
– Я и есть кудесник. – Том приосанился. – И ты – кудесник. Любой человек из нашего мира становится в Кларвельте волшебником – в этом вся фишка. Есть правда, одна небольшая неприятность: Вальдес не дает демоникам дозреть до их волшебных возможностей. Он убивает их. Сжигает.