Иногда полезно иметь плохую память
Шрифт:
Она грохотала каблуками, спускаясь по лестнице, стараясь производить как можно больше шума и как можно больше походить на разъяренную фурию. В глубине души она боялась, что Женя в фурию не поверит и опять выкинет что-нибудь экстравагантное. Поэтому она старалась опередить его и все экстравагантное совершить лично.
Они вышли во двор, и Юлька с презрительной миной соизволила сесть в машину. Женя почтительно захлопнул за ней дверцу и, обойдя машину, уселся за руль. Юлька отвернулась от него и стала глядеть в окно. Сердце у нее билось в бешеном темпе, и она постаралась воспользоваться методом Макса и проанализировать причины своего волнения. «Я разве люблю Женю? — спрашивала
Он всего-навсего сын адвоката, а не кагэбист, откуда у него возьмется подслушивающая аппаратура? Нет, он просто догадался, что я…
Нет, он его продал! Потерял! Выбросил! Не могу больше, спрошу!"
И она решилась, тем более что вид Жени не вызвал у нее серьезных опасений — невезучий жених был совершенно подавлен ее молчанием и холодным выражением лица.
— Скажи, а куда девалось твое чудное кольцо? — язвительно и небрежно спросила она.
— Что? — Женя удивился и поочередно осмотрел свои руки. Машина при этом вильнула в сторону, Юлька взвизгнула. Женя поспешно поймал руль. — Ты о кольце? Да так, я его пока не ношу…
— А почему это ты его не носишь? — поинтересовалась она, округлив глаза. — Мне оно очень нравилось. Да и тебе тоже… Ты ведь сам говорил.
— Мне-то оно нравится. — Женя посмотрел на дорогу. — А вот мама его просто на дух не переносит. Представь, как увидит — так и задыхается!
Юлька откинула голову на спинку кресла и прикрыла глаза. «Черт, черт, черт! — радостно думала она. — Вот вам и Фрейд, вот вам и невроз, вот вам мои комплексы, которых у меня нет! О, как здорово! Я совершенно здорова! Его мамаша тоже падает в обморок при виде кольца! Роковое колечко!»
— А ты не думал, почему твоя мать так реагирует на кольцо? — глубокомысленно подняв брови, спросила она. — Может, у нее какой-то застарелый невроз?
— У нее только застарелый скверный характер, — буркнул Женя. — Раньше я думал, что она не хочет, чтобы я носил кольцо, потому что завидует. Понимаешь, ведь у нее-то такого красивого кольца нет. А потом понял, что ей в самом деле становится дурно… Нельзя же издеваться над человеком!
— Нельзя! — кивнула Юлька. — Скажи, а больше никто не падает в обморок от него?
Она затаила дыхание, ожидая его ответа.
— Нет, больше никто в обморок не падает…
Впрочем, одна моя двоюродная бабушка падает… Но она вообще к этому весьма склонна… Такая уж веселая старушка. Она это кольцо тоже на дух не переносит, говорит, что ей чудится в нем что-то недоброе…
— Злой дух? — Юлька даже зажмурилась от удовольствия, как кошка, «Вот это другое дело! — восторженно думала она. — А то — комплексы, Фрейд, то да се… Вот оно где! Вот она — тайна! Роковое кольцо! Бабушка падает, мамаша падает, я падаю… А мужики не падают. И больше никто не падает. Надо бы провести какие-нибудь лабораторные испытания кольца. Это же находка для науки».
Юлька даже повеселела, думая об этом. Заточение Макса уже не казалось ей таким ужасным, собственная поездка — такой опасной и неприятной, а сидящий рядом Женя — таким загадочным и недобрым. Юлька заулыбалась и вызвала ответную улыбку у Жени.
— Ты думаешь, в кольце сидит злой дух? — весело спросил он. — Этакое зеленоглазое чудище?
— Ага! — кивнула Юлька. — Знаешь…
Она чуть не брякнула ему всю правду, но вовремя опомнилась. «А это уже ни к чему, — оборвала она себя. — Ему вовсе не обязательно знать, что я тоже реагирую на кольцо. Ему вообще ничего не надо знать. Макс прав — надо быть осторожной. Тот человек все-таки хотел что-то сказать мне о нем, и это со счетов не сбросишь».
— Меня что-то укачивает, — пожаловалась она. И затихла, глядя в окно. Она молчала до самого дома Жени, молчала, поднимаясь по лестнице, и открыла рот только для того, чтобы сказать: «Здравствуйте!»
— Добрый вечер! — приветливо ответил мужчина, показавшийся ей в полутемной прихожей совсем седым.
А потом они сидели в кабинете у адвоката, пили чай, принесенный Еленой Александровной, и говорили о деле. Женя оставил ее наедине с отцом, хотя она предпочла бы, как ни странно, чтобы он не уходил. Николай Степанович — при том, что в его облике не было ничего страшного или неприятного, — почему-то внушал ей робость Он выслушал ее очень внимательно, время от времени сочувственно кивая. Наконец, обдумав все ею сказанное, заключил:
— Что ж, положение не такое уж безнадежное… Правда, я не совсем себе представляю, как я вытащу вашего друга. У меня давно уже не осталось никаких знакомств в этих кругах.
Раньше, может, я и нашел бы кое-кого. А теперь придется начинать с нуля.
Юлька, услышав этот уклончивый ответ, умоляюще сложила перед грудью руки, но тут же обругала себя и опустила их на колени. «Ах вот как? — закипала она, злясь на свое унижение перед адвокатом. — Мы, значит, отказываем?»
— Я поняла так, что вы не хотите помочь мне? — спросила она, стараясь говорить как можно более низким и, как ей казалось, солидным тоном. — Не можете и не хотите?
Голос ее сошел совсем на бас, и ей пришлось замолчать. Но тут заговорил адвокат — и заговорил поспешно, словно в самом деле испугался ее баса.
— Юля, дорогая, я вовсе не отказал вам. — Он даже всплеснул руками. — Я просто рисую вам объективную картину своих возможностей. Я мог бы сказать вам, что вашего друга, как его имя — Ах да, Макса, выпустят немедленно, стоит мне только слово сказать. Но ведь это не так! Мне придется похлопотать, и я просто предупредил вас…
«На деньги намекает, — решила Юлька. — Шиш тебе, а не деньги'» Но адвокат словно услышал ее мысли и продолжил свою обволакивающую речь:
— И разумеется, я никаких денег с вас не возьму. Даже не думайте об этом, Юлька ответила ему лучезарной улыбкой.
Адвокат, вероятно решив, что о делах сказано довольно, перешел к светской беседе:
— Вы, Юля, где учитесь?
— Нигде! — Юлька пожала плечами. — Я работаю.
— Почему же? — удивился адвокат. — Разве вы не хотели никуда поступить?
— Честно говоря, нет. — Юлька подумала, что это не самая приятная тема, на которую с ней можно поговорить, но перевести разговор не решилась — она чувствовала, что после благородного и бесплатного обещания помощи это будет просто невежливо. «Пусть говорит, о чем хочет, — милостиво подумала она, глядя на адвоката. — Хоть о племенных свиньях, хоть о проценте изнасилований в массе общих преступлений по Москве, хоть о парламенте, да хоть о чем! Ей-богу, я еще не то сейчас стерплю. Папаша оказался приличный, не то что сын… А я и на сына много наклеветала… Он у меня и убийца оказался, и еще невесть кем».