Инопланетянка варвара

Диксон Руби

Я серьезно огорчен встречей с этими двумя мужчинами. Они — хорошие парни, но правда заключается в том, что я предпочитаю держать Лиз рядом с собой, по крайней мере, ближайшие несколько поворотов лун, чтобы, когда мы вернемся к моим людям, было очевидно, что мы — семья, и мы должны быть вместе.

Сейчас я не уверен, что они подумают. Я нарушил законы нашего племени, а живот Лиз все еще плоский без каких-либо признаков нашего ребенка. Мое единственное утешение в том, что она улыбается мне, и, когда я рядом, ее руки тянутся ко мне. Совершенно очевидно, что мы — пара, и я вижу зависть в глазах как у Аехако, так и у Хэйдена.

Они

не резонируют. Для них жизнь продолжается холодной и одинокой, однако, при этом добавляются еще и нестерпимые муки видеть, как многие другие обретают свое счастье. В первый раз за всю мою жизнь я тот, кому завидуют. Это очень необычное ощущение.

Вечер проходит довольно спокойно. Аехако беззаботно болтает, но он всегда жизнерадостный. Его разговоры про охоту и жизнь в пещерах увлекают Лиз, но ее ладошка в моей руке. Хэйден безмолвен, но всякий раз, когда Лиз прикасается ко мне или своей рукой гладит мою, он наблюдает.

Уже поздно, и Лиз зевает и прикладывается щекой к моей руке.

— Мы можем сейчас пойти спать, детка?

Она называет меня любовным словом своего народа. У меня сердце готово разорваться от радости, и кхай в моей груди начинает нежный резонанс.

— Разумеется, — я встаю и поднимаю ее на ноги.

Хэйден встает следом.

— Она должна остаться здесь, возле огня, рядом с нами.

Прежде чем я успеваю зарычать, выразив этим свой протест, Лиз фыркает.

— Эй, мы резонируем, не забыл? — она стучит себе по груди, и я слышу, как ее кхай напевает песню в ответ моему. — Мне казалось, что цель, которую вы хотели достичь, в том, чтобы он сделал меня беременной и у вас было побольше бегающих вокруг синеньких малышей, верно?

Хэйден сжимает челюсти.

— Мы стараемся тебя защитить.

— От его эякулята? — розовые губки Лиз накрывает миленькая улыбочка. — Ну, с этим вы чуток опоздали. А теперь я иду ложиться спать со своей парой, — она берет меня за руку и уводит недалеко от костра к каким-то кустам. Зевнув, она скидывает с плеч свой плащ, а потом жестом указывает на мешок у меня на спине. — Одеяла, пожалуйста.

Я подчиняюсь, не сказав ни слова. Я делаю для нее постель, набитую шкурами, так как знаю, что способность моего человека переносить холод имеет свои границы. Даже сейчас, когда она зевает, ее сотрясает дрожь. Когда кровать настолько безупречна, насколько могу ее сделать, я беру плащ и окутываю его вокруг ее плеч.

— Ты должна оставаться в тепле.

— О, я намерена оставаться в тепле, — говорит она с нежной улыбкой на губах. — Мы будем обниматься.

Я оглядываюсь и устремляю взгляд на костер, находящийся неподалеку. Аехако и Хэйден наблюдают за нами. Я не уверен, хорошая ли идея «обниматься». Я уже резонирую своей паре, а мой член под моей набедренной повязкой начинает напрягаться.

— Может мне стоит спать возле костра?

— К черту это, — говорит она сонно. Лиз плюхается в шкуры, растягивается, ну а потом хлопает по местечку рядом с собой. — О, ну же. Я доставлю тебе удовольствие.

Это — слова для секса. Мое тело отзывается даже сейчас, когда я еще раз оглядываюсь на костер. Навряд ли это должно означать то, что она сказала. Из сказанного Вэкталом я понял, что люди стеснительны. Шорши не хотела, чтобы он к ней прикасался в присутствии других. Просто очередная человеческая болтовня.

— Бррр, — жалуется

она, клацая зубами. — Ужасно холодно. Мне нужен мой большой инопланетянин, хочу к нему прижаться.

Я не могу отказать такому призыву своей пары. Бросив последний взгляд на этих двух мужчин у костра, я ложусь в постель рядом с Лиз, и она тут же пристраивается ко мне, ее холодные руки скользят под мой жилет и прижимаются к моей коже. Я терплю это стоически; хочу, чтобы ей было комфортно и тепло. Мои руки обнимают ее, прижимают поближе к себе, и я устраиваю ее маленькую головку себе под подбородком. Мой кхай поет песню, заявляя протест, но я доволен. Лиз в моих объятьях, и окружающий мир в этот момент перестает существовать.

— Ммм, — тихонько говорит Лиз, рукой поглаживая мою грудь.

Я ласкаю ее руку под шкурами.

— Лиз?

— Да, детка?

— Что такое эякулят?

Она хихикает, а мой член становится еще более твердым.

— Это же твое семя.

Как ни странно, я чувствую себя смущенным, что она сказала такое другим мужчинам. Она отпустила шуточку насчет ее защиты от моего семени?

— Твои слова очень дерзкие.

— Знаю, но они их не поймут, так что все в порядке, — говорит она, и в тоне ее голоса я отчетливо могу расслышать улыбку. Ее рука скользит вниз по моему животу, а затем ее ладонь обхватывает мой член. — Однако нет совершенно никаких сомнений, что вот от этого монстра девочек точно не защитить.

Я с шипением втягиваю воздух и отстраняю ее руку.

— Лиз!

Я резко сажусь и выглядываю сквозь остроконечные листья кустов туда, где мерцает свет костра. Наверняка они наблюдают за нами, хотя я сомневаюсь, что они могут видеть больше, чем наши ноги.

Однако, я уверен, что они могут слышать Лиз. Моя пара совсем не тихо себя ведет.

— Ложись, — велит она мне и толкает меня в грудь.

— Они тебя услышат.

— Ну и что? — ее рука снова тянется к моему члену, и она проводит пальцами по длине, а потом ласкают мою шпору. — Пусть услышат, что теряют.

Я сдерживаю судорожный стон, который готов сорваться с моих губ. Кхай в моей груди бешено напевает, а Лиз, по-видимому, полна решимости позабавиться. А я? Я — слабый мужчина, потому что я позволю ей. Я тянусь к Лиз, но она скользит вниз и исчезает под шкурами.

— Позволь мне доставить тебе удовольствие, — шепчет она, и я чувствую, что она дергает за шнуровку моей набедренной повязки. А потом набедренная повязка отпадает, и я ощущаю ее горячую маленькую руку вокруг своего члена.

Я прикусываю себе руку, чтобы не застонать вслух. Не хочу, чтобы другие поняли, какое удовольствие я получаю от своей пары, опасаясь, что она остановится. Потому что я жуткий эгоист, к тому же жадный, но мне хочется большего.

Она крепче сжимает ладонь вокруг основания моего члена, и я чувствую ее хихиканье, а потом она проводит головкой по своим губам.

— Боже, ты уже такой твердый. Это так сексуально, Р'aхош, — губы Лиз накрывают головку моего члена, и я ощущаю, как ее язык вихрем кружит вокруг нее.

Я едва ли не извергаюсь своим семенем прямо на месте. Вместо этого я прикусываю свою руку еще сильнее, преисполненный решимости сохранить молчание, желая продлить это подольше. Мое тело изгибается дугой, и мне хочется погрузиться еще глубже в ее рот, в эту теплую влажность, которая напоминает мне ее влагалище.