Иностранец ее Величества
Шрифт:
И потом важно было не упустить момент, когда следовало спросить почти напрямую, лучше по-французски: «Etes-Vous Achilles?» — «Вы не Ахиллес ли?» Если что, можно в крайнем случае отговориться, отшутиться: ну мало ли какие приключения пережил Ахиллес и какая у него была Ахиллесова пята; может, на это намек, на слабость какую-нибудь женскую. Но по-настоящему начитанная и грамотная барышня или барыня поймет, что имеется в виду, вспомнит, как Ахиллес вынужден был женщиной переодеваться, чтобы скрыть свою настоящую натуру, дабы избежать напророченной ему гибели при осаде Трои… Прямая аналогия.
И вот такими замысловатыми способами Анна находила свои любови. Была она любовницей страстной и самозабвенной, что не мешало ей также активно заниматься предпринимательством, восстанавливать доставшийся ей в наследство знаменитый
Интересно, что в то же самое время нечто вроде такой семьи в Англии уже существовало. Но вокруг нее, с помощью великого спасительного инструмента английского лицемерия, был создан своего рода защитный кокон.
Назывался этот феномен «Две леди из Лланглена» (впрочем, по-валлийски надо произносить это название примерно так: «Лэ-кох-лен», по другой версии — «Хлангохлен»: но валлийское произношение мне не дается: русскими буквами его в любом случае передать невозможно). Так вот, эти две милейшие благообразные дамы вполне очевидно жили семьей, но притворялись подругами-компаньонками. А общество благоразумно делало вид, что им верит. А потому никаких неприятностей у них не было. Но шепотом в свете о них рассказывали всю правду, она же сплетня. В результате в их скромный провинциальный дом в Уэльсе потянулись любопытствующие, в том числе всякая знать и даже члены королевской семьи. Интересно же взглянуть, как такое возможно…
Но при этом все должны были вести себя прилично и притворяться, что вот просто навещают двух ничем не примечательных дам, ради этого из Лондона и со всей страны едут… Великое все же дело — английское лицемерие!
Анна Листер тоже не удержалась, съездила в Лланглен. Две леди и перед ней, естественно, не раскололись. Разочарованная Анна вернулась в свой Йоркшир и сказала: «Нет, мы пойдем другим путем». И этот путь привел ее в Кутаиси.
Для чего я так подробно пишу об этом? Ну, во-первых, Анна Листер все же была пионером (или пионеркой?), первопроходцем и нельзя не отдать ей должного. Человеком отважным, решительным и самостоятельным, настоящей интеллектуалкой. Ну, а во-вторых, меня лично поразил общий уровень образованности и начитанности провинциальных английских дам начала XIX века. Причем обратите внимание: не о высшем свете речь и не о лондонской интеллигенции. И не о представительницах знати. Отец Анны, профессиональный военный, едва дослужился до капитана. Ну, тетка, правда, была замужем за богатым помещиком, но тоже голубой кровью похвастать не могла. И круг приятельниц Энн опять же состоял примерно из таких же, как она, состоятельных, но не родовитых особ, получивших приличествующее их социальному статусу образование. И при этом они читали Ювенала в оригинале, знали древнегреческий, болтали по-французски. О чем-то, по-моему, это все-таки говорит.
Интересно, как определяют некоторые современные справочники и энциклопедии титул Энн Листер: gentlewoman. В английском языке такое, конечно же, существует, но не слишком часто встречается. И означает следующее: дама со всеми чертами джентльмена, но в женском варианте. Не до конца, правда, в женском, если приложить к ней миф об Ахиллесе…
Homo Britannicus
«Люди ли англичане?» Так назвал свою книгу, впервые опубликованную в 1931 году, голландский ученый и журналист Густаф Ренир (Dr. G. J. Renier «The English: Are They Human?»). Книга, и особенно ее название вызвали такой восторг у самих англичан, что она с тех пор несколько раз перепечатывалась. Даже в тяжелейшие годы Второй мировой войны нашлись деньги на очередное издание. Надо же было как-то отвлекаться от тяжких реалий, а для англичанина (или, по крайней мере, джентльмена) нет лучше развлечения, чем возможность посмеяться над собой… Да и идея странности, «отдельности» от остального человечества, в те годы часто воспринималась как комплимент. Льстит она некоторым и до сих пор.
Содержание этого сочинения, правда, не совсем соответствует своему лихому названию: книга написана несколько академично, выдавая серьезный научный бэкграунд автора.
Центральный мотив — речь идет не об отдельных эксцентриках, а о целой стране, о странной, эксцентричной нации. Англичане, пишет автор, придумали себе ритуалы, управляющие их жизнью, и этим прежде всего они отличны от других землян. Доктор Ренир приводит примеры. Однажды иностранный ученый, не будучи представлен английскому коллеге, просит его о помощи — показать дорогу в лекционный зал. Но тот отворачивается и быстро уходит, будто и не слышал ничего. Позднее, в тот же день их официально представляют друг другу, и тут же оказывается, что англичанин приветливый, милейший человек. Но пока представление не состоялось, незнакомца для него словно бы не существует.
А как обстоит дело в наше время? Я и сам бывал в схожих ситуациях, вынужден был заговаривать с британцами, коим представлен не был. Спешу доложить: ситуация изменилась за семьдесят минувших лет. Но не полностью. Дорогу мне показывали. Однако при этом у джентльменов часто бывал сконфуженный вид, они точно себя пересиливали, иногда даже растерянно оглядывались по сторонам.
И к дамам случалось мне обращаться в поисках выхода из затруднительных ситуаций, и должен сказать, что они даже легче мужчин шли на контакт. Огромный прогресс по сравнению с ситуацией тридцатых годов прошлого века. В те времена большой полицейский чин предлагал считать простое обращение к незнакомой даме на улице со словами «Добрый вечер» достаточным основанием для того, чтобы арестовать мужчину по обвинению в непристойном поведении.
Доктор Ренир выводит целую антропологическую теорию, доказывающую, что реакция англичан на любые жизненные ситуации в корне отличается от остальных Homo sapiens, поскольку диктуется прежде всего ритуальными правилами. «Англичане проходят сквозь жизнь так, будто каждый ее момент является частью некоего торжественного ритуала, который прописан в каждой своей детали», — пишет голландец.
Отдельную главу доктор Ренир назвал «Интеллект как социальный грех». Как и многие до него и после, он поражается удивительному английскому свойству «презирать ум и умных людей». Однако, на мой взгляд, это — распространенное заблуждение, результат непонимания, несовпадения культурных традиций и менталитетов. Нет, англичане, разумеется, уважают ум, а также умников и умниц. А вот чего они терпеть не могут, так это хвастовства, «умничанья». По правилу «недосказанности» воспитанный человек, джентльмен, должен в обыденных, посторонних разговорах преуменьшать свою ученость и интеллект, хотя они очень даже пригодятся ему на рабочем месте и будут там оценены по заслугам. Если же иностранец по незнанию это правило нарушает, от него действительно могут презрительно отвернуться, даже если он говорит неглупые вещи.
А вот цитата на схожую тему — об уме и погоде — из еще одной полюбившейся англичанам книги о них.
«Обсуждая погоду, никогда не противоречьте собеседнику. Пусть идет град или снег, пусть ураганный ветер вырывает деревья с корнем, все равно — если кто-то скажет вам: „Какой приятный день, не правда ли?“ — отвечайте без запинки: „Хорош денечек, что и говорить!“ Выучите этот диалог наизусть. Если вы ничего другого так и не скажете за всю свою жизнь, у вас все равно будет шанс прослыть удивительно остроумным человеком, наделенным выдающимся интеллектом, очень наблюдательным и к тому же обладающим чрезвычайно хорошими манерами».
Это написал венгр Джордж (Дьёрдь) Микеш, которого я уже цитировал в главе про английский секс. Свою книгу он опубликовал в 1946 году, но с тех пор ее тоже переиздают бесконечно, она стала просто классикой английской литературы. Называется эта книга: «How to be an alien» — «Как быть чужеземцем». Правда, слово «alien» как раз из тех, что с большим трудом поддаются переводу. Оно значит еще и «отщепенец», «изгой» и даже «инопланетянин» и «выродок». То есть масса резких, отрицательных коннотаций. Но именно этим словом и по сю пору официально именуют в Британии приехавших жить на Альбион иностранцев. На что последние (особенно те, кто неплохо знает английский) справедливо обижаются. Ведь для обозначения чужеземца есть гораздо более нейтральное слово — «foreigner».