Иностранка
Шрифт:
– Да перестань, Лизок, – оборвала ее Маша, уже выходя за ворота. – Лавка месье Буланже через два квартала. Мы дойдем до нее за четверть часа. Я знаю куда идти.
Девочки, взявшись за руки, направились по пыльной улице, с интересом оглядываясь по сторонам, приподнимая длинные платьица из шелка и как можно быстрее передвигая ножками.
Москва, в описываемое нами время, являла собой второй по значимости город Российской империи. Спокойная жизнь в тогдашней Москве текла не спеша, вальяжно и более размеренно, нежели в столице. После “Манифеста о вольности дворянству”, освобождающего
На зеленых окраинах Москвы обустраивались дачи и усадьбы, помпезные, уединенные и изысканные, в каких проводили летние месяцы богатые петербургские семейства в неге, на природе. Дворянские семейства имели здесь дачи с небольшими земельными угодьями. Маскарады и балы в Москве в богатых домах давались не так часто, как в Петербурге и, в основном московское общество довольствовалось закрытыми частными приемами или визитами к своим знакомым и родственникам.
Как и предрекала Маша, девочки добрались до лавки кондитера довольно быстро. Войдя во внутрь, они услышали, как прозвенел дверной колокольчик. Дверь закрылась, и девочки испуганно замерли у двери, словно не решаясь пройти далее вглубь лавки. В этот час в кондитерской находилась только одна полная дама в ярко-лиловом парчовом платье, она покупала сладости. За прилавком стоял полноватый немолодой мужчина с черными усиками. Едва рассчитавшись с дамой, он обратил взор на вошедших девочек и поинтересовался по-французски:
– День добрый, мадемуазель. Вы что-то хотите?
Первой нашлась Маша и, пройдя чуть вперед, ближе к большим витринам, в которых красовались пирожные, торты, засахаренные фрукты, зефир и другие сласти, ответила так же по-французски:
– Здравствуйте, месье Буланже. Мы с сестрой хотели бы купить у Вас пирожные.
Кондитер вскинул брови, отчетливо вспомнив дочек мадам Озеровой и приветливо улыбнувшись, предложил.
– Как Вам будет угодно, мадемуазель. Пройдите к витрине и скажите, какие вы хотите.
Лиза и Маша боязливо приблизились к витрине с пирожными, переглядываясь друг с другом и бросая на кондитера испуганные взоры. В этот момент грузная дама открыла двери и Буланже пожелал ей, всего наилучшего. Он вышел из-за прилавка и подошел к девочкам.
– Вы будете выбирать, или знаете уже какие вам по вкусу? – спросил он по-французски.
Девочки вновь переглянулись, и Лиза ткнула сестру в бок и по-русски тихо ей сказала на ухо:
– Спроси его про деньги.
Маша кивнула и, повернувшись к кондитеру, стоящему рядом, улыбнулась и произнесла:
– Мы уже выбрали, месье Буланже. А можем мы взять пирожные в кредит?
– В кредит? – переспросил кондитер и вскинул брови.
– Ну да. Вы запишите сумму в свою книгу, а потом наша матушка, позже, рассчитается за нас.
В это время в лавку вошел высокий военный в зеленом мундире офицера. Сняв свою треуголку, он умелым движением сунул шляпу под мышку и поздоровался
– Да, вы можете взять пирожные в кредит, – согласился кондитер.
– Фух, пронесло, – выдохнула облегченно Маша, и довольно переглянулась с сестрой.
– Сударь, пройдите, пожалуйста. Я сейчас обслужу мадемуазелей Озеровых и буду в Вашем распоряжении, – заметил кондитер, снова заходя за стойку.
– Хорошо, не торопитесь, – кивнул русоволосый военный и почтительно встал рядом с прилавком.
– Так что вы выбрали, мадемуазель? – спросил Буланже.
– Два, нет, три пирожных с ежевикой, – выпалила Лиза, – и еще, вот эти два со взбитыми сливками, – показала девочка на витрину пальчиком. – И одно…
– Хватит, – выпалила раздраженно и тихо Маша на ухо сестре, дернув ее за руку. – Матушка и так рассердится.
– И все, – тихо добавила Лиза, обращаясь к Буланже.
– Итак, два “весенних” и три “сладких грезы”, – подытожил кондитер быстро укладывая пирожные в коробку и накрывая ее крышкой. – Итого, с вас один рубль с четвертью.
Приблизившись к кондитеру, девочки протянули руки к коробке, которую кондитер умело перевязал атласной лентой, но месье, Буланже поставил коробку рядом с собой и важно заметил:
– Но, сначала надо расписаться в книге.
Он достал из-под прилавка красную бархатную большую книгу и, положив перед собой, начал листать ее. Лиза и Маша испуганно переглянулись, не зная, как расписываться и, уж тем более, боясь показать кондитеру и офицеру, который почтительно стоял рядом, всего в трех шагах, что они пришли сюда без разрешения. Кондитер, наконец, нашел то, что и искал и, повернув книгу, положил ее перед девочками на стойку. Указав пальцев на строку с фамилией мадам Озеровой, он сказал:
– Вот здесь. Укажите сумму и поставьте свою роспись.
– Роспись?
– Ну да, Вы надеюсь умеете ставить роспись? – уже нахмурившись спросил Буланже.
– Маша, мы не, – начала было Лиза испуганно, но Маша толкнула ее в бок, чтобы она замолчала и важно сказала:
– Да, я умею.
Машенька взяла перо из руки Буланже и в нужной строке, очень аккуратно написала словами сумму. Далее, она написала свою фамилию и в конце сделала небольшой завиток, стараясь подражать подписи матушки. Роспись получилась как и у Анны Андреевны, которая расписывалась строчкой выше. Кондитер довольно улыбнулся и, захлопнув книгу, протянул девочкам пирожные.
– Благодарю за покупку, мадемуазель.
Маша и Лиза поблагодарили кондитера и Маша, быстро сжав рукой ленту, какой была перевязана коробка, вместе с сестрой поспешила к выходу. Едва они вышли, как офицер, улыбнулся кондитеру и попросил:
– Я бы приобрел три ”весенних” для сынишки, раз девочкам они по вкусу. А вот для моей жены, посоветуйте что-нибудь легкое, месье.
– Да конечно, сударь.
Машенька и Лиза вылетели из кондитерской лавки и поспешили обратно к дому, счастливые, гордые и довольные, что у них все получилось, и они в тайне от матушки все же достали пирожные, хотя и не выучили спряжения французских глаголов. Они отошли совсем недалеко от кондитерской, как Лиза попросила: