Иной мир
Шрифт:
Вольный город Калабрия встретил нас неласково. Навстречу шхуне вышли два местных шлюпа, с одного из которых дали предупредительный выстрел. Мы легли в дрейф.
— С какой целью вы прибыли в Калабрию, господа? — Местный офицер, в сопровождении десятка солдат, поднялся на борт шхуны, прибыв на шлюпке с одного из шлюпов. Шлюпы заняли позицию, развернувшись к нам бортом, причем так, чтобы не попасть под огонь наших орудий.
— Он издевается? — Шепнул Юр. — Да каждому должно быть видно, что у нас не пиратская галера!
— Нас потрепал шторм, и
— Не уверен, сможем-ли мы вас принять.
— В чем дело, офицер? — Встрял Азиз. — Вы что, не видите, корабль нуждается в ремонте! Мы под датским флагом, и не думаю, что Калабрия объявила Дании войну, пока мы были в море!
— Вольный город Калабрия не воюет ни с кем! — Отрезал офицер. — А вот с нами, оказывается, воюют. И нам не хотелось-бы прецедента! Испанцы, португальцы, теперь — вы!..
— Может быть, Вы проявите любезность, и просветите нас о последних событиях? — Селим протянул ему кружку с вином. — Ни в Кальяри, ни в Пальме, ни в Малаге не было даже намека на то, что у вас тут какие-то проблемы…
— Господа, вы должны знать, что Высшие недавно открыли Мир. Так вот… — Офицер приложился к кружке, и одобрительно кивнул. — Две недели назад на горизонте показалось несколько больших кораблей, под испанским флагом. У нас таких не строят. Они отказались принять на борт представителя порта, для досмотра, более того, дали по его шлюпке ружейный залп. После этого начали обстрел форта. Извольте взглянуть, даже отсюда должно быть видно…
Юр направил подзорную трубу на форт, защищающий гавань, потом передал ее мне. На каменной кладке были явственно видны следы гари, и многочисленные сколы от ядер. У одной из стен часть верхнего яруса была разрушена, и там, судя по всему, велись восстановительные работы.
— Мы потеряли два флейта, и несколько каравелл, которые попытались вступить в бой, но и испанцам здорово досталось. Поэтому они отошли. А потом нас попытались атаковать португальцы. Форт сохранил боеспособность, и португальцы не смогли ничего добиться, но теперь мы вынуждены встречать каждый корабль, как потенциального противника. И будь вы хоть из Англии, хоть из Дании — какая нам разница? Вы представляете угрозу.
— Да какая-же мы угроза, господин офицер! — Вперед выступил Альфред. — У нас единственный, к тому-же поврежденный корабль, на борту — груз, есть раненые…
— Я не могу решать за городской совет! — Отрезал вояка. — Я имею предписание досматривать любой корабль, и информировать об осмотре начальство порта. И лишь потом, если они решат, вас допустят на рейд.
Осмотр проводился тщательно. Офицер, в сопровождении Свами, Кристианссона, и двух солдат совал свой нос буквально везде, чуть не в каждый сундук, или шкафчик на борту. Ни Ал, ни Шам в это не вмешивались, а мы торчали на палубе, под бдительными взглядами местных, стоявших с мушкетами наперевес. Наконец, офицер отбыл восвояси. Один шлюп ушел к берегу, второй
— Три шкуры везде дерут! — Возмущался Кристианссон, когда мы сидели в таверне, договорившись с корабелами о ремонте. — Ладно бы было что стоящее, да редкое, так нет! Фрукты, которые тут-же и растут, протяни руку да сорви, толкают по таким ценам, будто их из-за моря привезли, да с боем! Хотел себе клинок местных мастеров прикупить, легкий, с гравировкой, с парой камушков на гарде — заломили, как за три обычных меча у нас, в Дании! А вино? Хорошее, не спорю, но не лучше того, что мы взяли в Малаге. А цена — вдвое дороже!
— Налоги высоки, сеньоры. — Трактирщик, проходивший мимо нашего стола, услышал разговор, и решил вмешаться. — Городской совет, после того, как мы отогнали испанцев, был вынужден их поднять. Форт просто так не восстановишь, а казна не резиновая…
— Постойте, постойте! Но ведь не в два раза налог-то подняли?
— Не в два. в половину. Но, сами понимаете, во первых, если казна за наш счет пополняется, то и мы вправе рассчитывать на рост дохода. А во вторых, вы, сеньоры, иностранцы, прибыли издалека… Кто-же откажется поживиться за ваш счет?
— И сколько же ты, лично, с нас поимел? — Буркнул в ответ Азиз. — Небось, своим комнаты за монету в сутки сдаешь, а нам — по пять?
— Ну что вы, конечно — нет. — Расплылся широкой улыбкой хозяин трактира. — Я самый честный человек во всем городе, и постояльцев не обираю, будь они хоть из Дании, хоть из Генуи…
— Что-то я еще ни разу не встречал честных трактирщиков… — Продолжал ворчать Азиз. — Тебя послушать, так ты — просто ангел во плоти, еще скажи, что поселил нас себе в убыток!
— Сущая правда, сеньор! Да Вы, из интереса, зайдите в соседнюю тратторию, к Молинари, справьтесь о его ценах! И это при том, что у него и вино хуже, и в комнатах далеко не после каждого постояльца убирают!
— Вот ведь прохвост. — Произнес Азиз, когда трактирщик отошел. — При чем тут “у Молинари дороже”, если и у него дорого!
— Ладно, не будем слишком уж возмущаться. — Кристианссон пожал плечами. — Конечно, непредвиденные расходы на ремонт корабля слегка опустошили наш кошелек, но это далеко не банкротство. Еще хватит на то, чтобы закупиться в Палермо и Валлетте, и вернуться в Копенгаген. Только вот еще один ремонт нам точно ни к чему.
— Альфред, если нарвемся на пиратов, то хочешь-не хочешь, но снова будут расходы. — Хмыкнул я. — Так что готовься затянуть пояс, раз уж тут пиратское море…
— Будем надеяться, что бомбы мы загрузили вместо ядер не зря! И что пираты их не любят. И…
— И что в Палермо купцы не дерут с иностранцев три шкуры! — Захохотал Азиз. — Альфред, надежда — хорошая штука, вот только слишком часто реальность с ней не стыкуется!
— Но это не мешает мне надеяться! — И купец ухмыльнулся.