Иной мир
Шрифт:
— Решили. — Даниель переглянулся со мной, и продолжил: — мы не можем бросить парней, но и придумать, как им помочь, тоже. Может, ты подскажешь, какие у нас есть варианты?
— Ну, смотрите. Если вы хотите спасти команду, то вариантов тут много. Идти на штурм тюрьмы, конечно, не стоит, а вот дождаться суда, и попытаться выкупить ребят, якобы, для работы на ферме, вполне себе можно.
— Постой, постой! — Я аж вздрогнул. — Ты хочешь сказать, что они будут рабами?!
— Не рабами. За контрабанду их наверняка приговорят к месяцу — двум работы за кусок хлеба, на благо общества. Так поступают со всеми преступниками, только срок разный. А потом — предложат господам фермерам приобрести право на каждого из них. Кто купит это право, тот заберет себе дешевую рабочую силу. Да, они будут в цепях. Да, их будут охранять. Но это не рабство. Пройдет положенный срок, их отпустят, без всяких дальнейших последствий.
— Разницы почти не вижу, но… Ладно, и как мы их сможем выкупить, если у нас нет денег?
— У вас есть время, чтобы эти деньги раздобыть.
— И как нам заработать деньги, Шам? Пойти песни петь по тавернам?! — Даниель явно нервничал. — Может, втроем заняться перевозкой контрабанды, а?!
— Не заработать, Даниель, не заработать… — Шам помолчал. — Вам надо просто пойти в Черную зону, спуститься в катакомбы, сразиться с Иными, и отвоевать себе один из многочисленных схронов золота, или серебра. Пожалуй, это единственный шанс. Микко очень хорошо сражается, а вы наберетесь опыта, помогая ему.
— Всего-то! — Тут уже я возмутился. — Я не умею драться на этих ваших мечах! Да меня парни постоянно лупили, когда мы пробовали фехтовать палками! А теперь ты предлагаешь мне рубить Иных, которые, по твоим-же словам, сражаются ЛУЧШЕ людей!
— Не лучше, Артур, а по другому! Я никогда не говорил, что Иные дерутся именно лучше людей. Да, они не устают, совсем. Но у них недостаточно сильные удары. Они быстрее, но слабее. И потом, подумай. Тебе нанесли несколько ран — ты сможешь сражаться и дальше, если раны не серьезные, верно? А Иного ранить нельзя, его можно осыпать, или отправить в переход. Одним точным ударом. В конце концов, попади из пистолета ему в череп, и можешь забыть о нем. Совсем забыть.
— То есть, Шам, ты утверждаешь, что я, единственный раз ударю мечом, и Иной — всё, уничтожен?
— Артур. — Шам выглядел так, будто он учитель, а я — нерадивый ученик у доски, который не выучил урок. — Еще раз, нет жизни и смерти, есть два состояния сущности. Ты или человек, или Иной. Когда тебе проткнут сердце мечом, ты переходишь в состояние Иного, а не умираешь! Когда Иной отрубает голову человеку, он возвращается в человеческое состояние. А если Иного ударить клинком, он либо осыпается, и, спустя некоторое время, восстанавливается в катакомбах, либо, если это произошло семнадцать раз подряд, снова становится человеком. Но пребывать в темноте, пока идет восстановление, Иным очень неприятно, и такого способа вернуться все, по возможности, избегают.
— Ладно, ладно! Если нет других способов, то придется идти, и драться с Иными… — Я не стал спорить, в конце концов, все равно проиграю: Шам наверняка знает, о чем говорит.
В принципе, ничего особенно сложного Шам нам не предложил. Молчаливый вообще, похоже, не понимал, о чем спор: надо идти, значит — надо. Мы подвели шлюп как можно ближе к берегу, и, когда встали на якорь, его днище едва-ли не касалось дна бухты. Шам успокоил нас тем, что сообщил — сейчас отлив, и опасаться сесть на мель не стоит. Даниель вплавь добрался до берега, и пригнал нам с Молчаливым шлюпку, к которой мы привязали длинный канат. В самом крайнем случае Шам сможет подтянуть ее к “Самсону”, и переправиться на берег. Оружия на борту оказалось прилично, причем, самого разнообразного. Даниель заряжал пистолеты, по паре на каждого, сначала насыпая в ствол порох, потом — заталкивая туда шомполом, вроде бы так это называется, пулю, обернутую тряпкой. Пули приходилось подбирать, стволы явно изготавливались поштучно, и на глазок. Диаметр ствола, примерно, одинаковый, но в один пуля легко проходит, а в другой — нет… Я хотел выбрать приглянувшийся, в груде всевозможных колющих и режущих предметов, меч, достаточно длинный, и с гравировкой у основания клинка, но Молчаливый тронул меня за руку, и покачал головой. Пришлось брать то, что дают. Два широких, сантиметров в пятьдесят длиной, тесака — странный выбор! Впрочем, Даниель и Молчаливый вооружились точно так-же. Каждый из нас привязал к поясу рог с порохом, мешочек с пулями, за спинами разместился местный аналог рюкзака, простой заплечный мешок, в котором лежали пара бутылок рома, сухари, сыр, и кусок солонины. Шам о чем-то тихо побеседовал с Молчаливым, отведя того в сторону, вернее, это был монолог Шама, а не беседа… И мы отчалили.
И это Англия?! Местность нисколько не напоминала цивилизованную европейскую страну, какой я ее представлял у себя дома. Пройдя по каменистому берегу мы углубились в лес, и, почти сразу, попали в такие дебри, какие можно было встретить, по моему понятию, разве что в джунглях. Ну, или в тайге, куда еще не ступала нога человека. Приходилось буквально продираться сквозь буйные заросли всевозможных кустов, и я оценил выбор Молчаливым оружия. Сменяя друг друга впереди, мы по очереди прокладывали путь, иногда просто вырубая растительность перед собой. Пока никаких Иных на пути не попадалось. Через пару часов идти стало полегче, лес постепенно поредел. На небольшой поляне мы устроили привал, слегка закусив сухарями, и твердым, как камень сыром, но, спустя полчаса, снова двинулись вперед. Направление выбирал Молчаливый, а я, да, судя по всему, и Даниель, понятия не имели, куда мы идем. Микко же не выказывал и тени сомнения, он как будто чуял направление, шел и шел вперед, изредка немного сворачивая вправо, или влево. Ни деревень,
— Скорее всего, это та самая Серая зона, где с Иными можно меняться товарами…
— Угу. Интересно, они тут что, часами стоят, и ждут покупателя?
— А шут его знает, я же не намного раньше тебя попал сюда, и, в основном, все это время провел на борту “Самсона”. Ну, и в портовых городках. В Серую зону иногда ходил капитан де Вилль, Крис, Юр… Барт ходил, Окко, Демитрис…
Нам пришлось остановиться. Серая зона, не Серая, а усталость взяла свое. Молчаливый сходил куда-то, принес в парусиновом ведре воды, и мы, размочив в ней солонину, перекусили. Час отдыха, и, не смотря на приближающийся вечер, мы снова двинулись вперед.
Глава 8
Виктор
Спать на кровати, которая стоит на твердой земле, и не качается было непривычно, поэтому Витька сначала не мог заснуть, а потом постоянно просыпался. В итоге, к утру, он решил, что со сном ничего не выйдет, и, злой, невыспавшийся, умывшись из таза, стоящего в углу на невысокой скамейке, выглянул в окно. Солнце еще только всходило, на улице не было ни души, если не считать стражников, охраняющих дворец, а самое главное, Витьке было решительно нечем заняться. Глотнув из кружки воды, он принялся изучать комнату, в которой провел ночь. Кровать под балдахином, вполне вместившая бы троих, таз для умывания, окно, шкаф — не шкаф, о котором вдруг подумалось — “комод”… Может, впрочем, и комод — ну не разбирался Витька в таких вещах. Дома… Дома можно в такой ситуации включить компьютер, залезть в интернет, на худой конец — просто разложить пару пасьянсов. А тут — ни тебе компьютера, ни интернета, ни даже захудалого телеящика. От скуки он начал исследовать ящики комода. Гусиные перья, чернила в стеклянной плошке, бумага — правый верхний ящик явно предполагал наличие в комнате образованного человека. Левый верхний ящик содержал не менее необходимые предметы: два или три десятка свинцовых пуль, небольшой рог с порохом, два пистолета и маленький кинжал с узким лезвием, и костяной рукоятью. В остальных ящиках хранилось достаточно большое количество исписанных листов бумаги, скорее всего — какие-то архивные документы, счета… Витька без особого интереса перебирал их, даже не вчитываясь, как вдруг, среди листов обнаружилась небольшая по формату книга. Судя по истертой обложке — старая, или, во всяком случае, популярная. Исключительно от нечего делать Витька решил ее полистать. Пробежав пару страниц рукописного текста, так сказать, по диагонали, он вдруг перелистал их на начало, и стал с интересом вчитываться, изредка почесывая затылок. То, что там было написано, слегка переиначивало сложившееся представление о реальности, в которую он попал. По словам автора, он трижды возвращался в свой мир, и, после написания своего исследования, собирался в четвертый раз совершить, как он это называл, Большой Переход. Высшие представали в рукописи некими бестелесными существами, свободно перемещающимися между параллельных континуумов, а их сущности питались энергией человеческой души, получая энергетику от стрессовых выбросов эмоций. Именно для этого они и заселяли этот мир людьми, и сталкивали лбами государства. Необходимое им количество энергии выделялось именно при переходе человека в иное состояние, причем, использовать Высшие могли лишь малую ее часть. Энергия постепенно восстанавливалась, но для ее восстановления человек должен был существовать, и существовать именно здесь. Люди были далеко не первыми, Высшие много веков экспериментировали с различными существами, которые, в силу тех, или иных причин, постепенно погибали от переходов, лишая Высших их пищи. Однако, люди оказались более стойкими, и могли погибать и возрождаться практически вечно. Витька забыл о времени, изучая рукопись, но в дверь постучали.
— Дон Витторио, Вас просят спуститься к завтраку!
— Хорошо, иду.
Витька с сожалением посмотрел на книгу, секунду подумал, потом сунул ее в карман камзола, не рискнув оставлять в спальне. Кто знает, вдруг он сюда уже не вернется, а дочитать рукопись хотелось.
За завтраком, состоящим из жареных овощей и мяса, король Олаф был хмур. Английские послы только что, оставив на рейде свой корабль, направлялись во дворец, причем, как доложили Олафу, делегация была достаточно внушительная, человек семь, и среди них — две девушки. Дон Серхио пытался шутить, но Олаф, в отличие от своих подданных, имевших честь завтракать с королем, не смеялся, пытаясь предугадать, что ему предложат бритты. Витька, слушая дона Серхио, больше думал о книге, и, хоть и посмеивался над шутками, но не пытался поддержать разговор. А когда дон Серхио озабоченно поинтересовался, не заболел-ли он, Витька прямо сказал, что, с непривычки, не выспался.