Иной жизни для себя не представляю! Книга третья. Золотая лихорадка в русском варианте

Воронецкий Александр Васильевич

Обсуждать действия Алексея я не мог. Мало чего знаю, а еще меньше в сыскных делах понимаю. Поэтому спросил о другом:

"А как утопили? Здоровый же парень!"

Павел Петрович тоже сел на стул:

"По голове ударили. В заливе на турбазе. Сам знаешь, воды там по колено. За ночь к берегу прибило ветром". Он помолчал, и начал говорить главное, для чего меня в кабинет и позвал: "Из Мирного звонили в город. Завтра сюда кто-то приедет, еще с одним трупом разбираться. Думается мне, что твой друг и приедет, больше некому. Будь готов, ты у него почти как в штате."

Так про себя я не думал, и посчитал возможным не согласиться:

"Да я только руду искал. А всех исполнителей Алексей вычислял, я

о них и не знаю, кто это ( врал, конечно, человеку в глаза). Ну может с Ковригиным помог разобраться, как с информатором".

Павел Петрович подозрительно, но с усмешкой на меня посмотрел:

"Да ладно, не ври, все равно у тебя это не получается. Не можешь сказать - и молчи, а то уже и покраснел как девица".

Я наверное явно засмущался, потому что начальник партии первый раз улыбнулся:

"Слишком ты честный. Это не я, это все о тебе так говорят. Потому и не будешь никогда начальником. До главного геолога дойдешь, и все. И не обижайся, по дружески говорю".

Теперь и я не мог не улыбнуться, потому что Павел Петрович точно ошибался. Не буду я не только начальником, но и главным геологом. И не потому, что не смогу исполнять их обязанностей - когда нужно, твердость проявляю еще ту, и без всякого с моей стороны смущения. Просто считаю, что у каждого есть внутренне осознанный предел не только своих возможностей, но и уверенности в реализации их на работе легко, спокойно, с желанием и удовлетворением. Для себя этот предел я установил - старший геолог. А потому "расти" дальше в мыслях не было. Любая следующая должность кардинально меняла характер работы, накрепко привязывала к столу, кабинету, геологическим материалам других исполнителей. Такое не по мне, я больше двух дней в камералке не выдерживаю. Душа рвется на простор, в поле. И по другому просто не могу. Поэтому с Павлом Петровичем спорить не стал и разговор перевел на другую тему, предварительно поблагодарив его за столь лестную для меня характеристику. Показал ему кусочек руды из скважины, успокоил, что с керном все нормально. И на этом кабинет начальника покинул.

В комнате моей группы шло жаркое обсуждение последнего события - смерти Ковригина. Ребята хотели и меня увлечь в это дело, но я махнул рукой - отстаньте. И положив на стол сумку и планшет, с образцом руды из скважины пошел порадовать Игоря Георгиевича.

Но и с ним пришлось о Ковригина говорить. Причем не сами детали смерти еще раз мусолить, а больше Игоря Георгиевича успокаивать, который считал всех, участвовавших в вычислении Ковригина как "информатора" к его смерти причастными. Я постарался разговор перевести на нашу работу, а потому достал кусочек руды и подробно начал объяснять что и как в керне заметил. Игорь Георгиевич оживился, начал уточнять отдельные детали. Потом сбегал куда-то, предложив мне присесть. Скоро вернулся с Николаем Матвеевым и представителем науки - знакомой мне женщиной, занимающейся изучением процессов гидротермального изменения пород.

Теперь и гости смотрели кусочек руды, с любопытством и восхищением. Да и что может быть приятней для геолога! Здесь же с женщиной обговорили направление ее работы, что бы и для нас была какая-то отдача. После того, как она кабинет покинула, Игорь Георгиевич меня и Николая усадил за стол и завел речь, суть которой проста и понятна: пора участок передавать Николаю. Руда в скважине началась, что-то вроде примитивного плана на картонке, мною составленного, уже есть. Так что можно приступать к настоящей оценке, а потом и к разведке объекта. Я и Николай к такому морально готовы, киваем головами в знак согласия. И здесь же по общему желанию намечаем на завтра совместную поездку в поле. Посмотрим вместе все новое, и я участок сдам, а Николай примет. На этом рабочий день и закончился.

Опер.

Помня о намеченной встрече

с Галиной П., первым делом побежал заказывать ей пропуск. Сделать это в пятницу выпало из головы, и сейчас пришлось кое-кому поулыбаться и хорошо попросить. Если не хотел девушке в первом ее контакте с представителями нашей конторы испортить настроение. А когда добрался до рабочего места, узнал, что уже два раза звонили, но не сюда, на телефон отдела, а в приемную шефа, секретарше. Такой звонок мог быть только из геологической партии, и я побежал в приемную, ругая себя за очередную банку: в прошлый разговор и с Юрой, и с начальником милиции Мирного Симоновым И.С. не сообщил им номер телефона своей комнаты. Что бы при необходимости разговора вот так не бежать сломя голову и лишних людей не тревожить.

Увидев мою слегка возбужденную физиономию, Таня глянула на часики и успокоила:

"Сейчас позвонят еще раз, не переживай".

В начале рабочего дня у секретарши всегда много дел, и отвлекать мою радость от них не хотелось. Поэтому попросил:

"Позови пожалуйста, я в коридоре покурю", - и дождавшись, когда Таня кивнула головой, продолжая одновременно перебирать бумаги, из приемной вышел.

А через пять минут разговаривал с Юрой. Как и обещал, он побывал в Придорожном, искал место, где могли перерабатывать похищенную руду. И это место нашел - дом-усадьбу охранника дорожников Бочко Я.М..

Все Юра сделал на "отлично", мне оставалось его похвалить и пообещать скоро увидеться. И подумал: вот с человеком случайно встретился, в одном деле поучаствовали и разошлись - можно и забыть обо всем. Ан нет, память не позволяет. Не только возвращаешься к встречам, разговорам по работе и жизни, но и чувство сожаления возникает, что все это закончилось или скоро закончится. Такая у нас работа, что за год встретиться возможность если один раз появится - то и хорошо.

Когда трубку положил и глянул на секретаршу, Таня пальчиком показала на дверь кабинета шефа:

"Сказал зайти, как кончишь говорить".

Я удивился: "А когда он проходил? Что-то я не видел".

Танечка объяснила: "Не проходил, а выглянул. Так что давай, иди".

Игорь Константинович без преамбулы задал вопрос:

"Что новенького на месте преступления?"

Понял, конечно, откуда звонили, и я посвящаю его в детали только что состоявшегося разговора с Юрой. Шеф на секунду задумался, внимательно на меня посмотрел:

"Хороший у тебя помощник, умеешь людей подбирать", - и перешел к делу, - "Пора готовить материалы для задержания всех, кто участвовал в хищении руды. Фактов достаточно".

С этим напутствием я прошел в "ожидаловку" на первом этаже, считая что Галина П. уже там.

Действительно, ждет и волнуется. Провел девушку в комнату, где к счастью моего коллеги не было. И вытащил из нее все возможное, даже больше, чем надеялся.овы, и сейчас пришлось кое-кому поулыбаться

По Джафарову А. девушка ничего нового не рассказала. Повторила наш разговор в пятницу, и я его в удобной форме записал. Перешли к другу Джафарова - кавказцу примерно одного с ним возраста. Галина знала его хорошо, как постоянного собутыльника бывшего кавалера. Муса Каримов, в обиходе "Мусик", снимает комнату в частном доме в районе Парковых улиц. Точный адрес Галина не знает, но может туда привезти. Место его работы тоже не знает, но по разговорам мужчин считает, что как и Джафаров А. связан с ремонтом машин. Постоянной девушки у "Мусика" не было, и в компаниях появлялся с представительницами женского пола определенного поведения, что Галине всегда не нравилось. Понимала, что в ее отсутствии своих подруг мог и к Джафарову привести. В конце их романа в этом уже не сомневалась.ельницами женского пола определенного поведения, Что Галине всегда не нравилось. что как иовы, и сейчас пришлось кое-кому поулыбаться