Инспектор и «Соловей»
Шрифт:
На рассвете приехали Ольга и Вадим. Они сразу догадались, что с отцом происходит что-то неладное. Вадим стал расспрашивать обо всем, и старик открылся. Сказал, какое принял решение. Однако Ольга и Вадим сразу его отвергли.
— Ничего они не получат. Надо их раз и навсегда отвадить от нас, — заявил Вадим, — а защиту я знаю где найти. Мне уже помогли спасти Ольгу. Помогут и сейчас.
— Так что мне сейчас делать? — взмолился старик.
— Вам на вокзале вечером надо быть.
— Пойдешь в милицию? — спросил отец. — Не за себя боюсь. Как бы они вам беды не придумали.
— Идите на работу как всегда, —
Утром Федор Калугин, как обычно, отправился в свою слесарную мастерскую. За несколько минут до обеденного перерыва зашел в мастерскую незнакомый человек и сказал:
— Я от Вадима. Он обо всем нам рассказал. Не будем терять время. В условленное время отнесете на вокзал чертеж.
— Фальшивый? — обрадовался старик.
— Самый настоящий. Если будет в нем даже маленький изъян, они могут заподозрить ловушку.
— Но настоящей отмычкой они могут натворить немало бед.
— А нам нужно знать, где они ее собираются применить.
— Деньги они собираются переслать по почте. Как быть?
— Примите. Если пришлют — значит, поверили.
— Значит, отдать секрет отмычки? Снова она пойдет гулять по свету.
— Не волнуйтесь. Нам нужно только увидеть этого «рижанина», а потом и до остальных доберемся.
Вечером Федор Калугин отправился на вокзал. Когда он вручал свой конверт человеку, спросившему у него, купил ли он билет до Риги, в зале, кроме обычных пассажиров, никого не заметил, но был уверен, что за ним наблюдают.
Домой он шел спокойно и легко, будто сбросил с плеч добрый десяток лет. Как и накануне, однотонно шуршал осенний дождь, а на крыше вспыхивали неоновые вывески. Но буквы, отражающиеся на отлакированном дождем асфальте, уже не казались такими ядовитыми, как прежде.
СИНЯЯ КУРТКА
Нынешним летом я провел свой отпуск в приморском доме отдыха. В один из знойных дней моим соседом на пляже оказался плечистый черноволосый человек. Он довольно долго лежал, подставляя палящим лучам солнца то спину, то грудь. Я успел уже несколько раз побывать в теплой воде, а он все загорал.
— Так можно обжечься, — предупредил я соседа.
Он взглянул на золотые часы, поблескивающие на его руке, и, мягко улыбнувшись, сказал:
— Пробую загорать по расписанию. Но чувствую, что скоро обуглюсь. Пора в воду.
Он снял с руки часы, положил их рядом со мной и попросил:
— Через полчаса — махните мне полотенцем. Это будет мне сигналом. Хоть часики водонепроницаемые — пусть лучше побудут на берегу.
И он побежал, припрыгивая, к морю, которое лениво плескалось рядом с нами, через несколько минут я увидел белую шапочку моего соседа далеко от берега. Он плыл размашисто, крупными саженками.
Прошло немного времени, и я вспомнил о просьбе соседа. Вытащил из-под махрового полотенца часы и увидел на крышке выгравированную надпись: «Подполковнику милиции Ю. Б. Зинкевичу от министра внутренних дел».
Так я познакомился с заместителем начальника Ленинского районного отдела внутренних дел города Кишинева Юрием Борисовичем Зинкевичем.
Я попросил его рассказать, за что он награжден именными часами. Он долго отнекивался,
Весь рассказ передаю без изменений.
— Город наш южный. Зима мягкая, но вы и сами, наверно, заметили, что иногда в марте бывают обильные снегопады, порой и метель на несколько дней закружит. Говорят «баба Евдокия шубы перетряхивает».
Шестого марта вечером был я дежурным по отделу. Сидел в теплом кабинете, просматривал какие-то дела, а больше думал о том, что скоро праздник, и все прикидывал, какой подарок купить своей женушке, чем обрадовать дочурок. А за окном — падают и падают крупные хлопья снега. Ветер навевает снежинки на стекла и кажется, что там на улице уже намело по самые окна. Очень мне хотелось, чтобы ночь прошла спокойно и не нужно было мчаться в белую метель на происшествие. В общем, расслабился. Позабыл о своей службе. А она тотчас напомнила о себе. Прибежал дежурный сержант и взволнованно скороговоркой доложил:
— Позвонил неизвестный человек. В проходном дворе, недалеко от центральной площади, лежит мужчина. Вокруг него кровь. Возможно, убийство.
«Этого еще не хватало», — подумал я. Но сообщение есть — нужно проверить сигнал.
— Передайте по рации — дежурному патрулю немедленно следовать по адресу. Вызывайте карету скорой помощи, эксперта, представителя прокуратуры.
Прошло минут десять пока сержант обзванивал всех, кто обычно выезжает на происшествия подобного рода. Я прикинул, из кого можно создать оперативную группу, если сигнал подтвердится. А уж я понимал, что он подтвердится. И в самом деле — мотопатруль сообщил, что в проходном дворе обнаружен труп. Поблизости никого из очевидцев нет.
Через десять минут наша оперативная группа была на месте.
Первым начал осмотр судебно-медицинский эксперт. Пульса нет. Снежинки, падающие на лицо распростертого человека, не тают… Ножевые ранения в области брюшной полости и сердца.
Какая трагедия разыгралась в пустынном темном дворе? Кто ее участники? Где они? Теперь эту задачу предстояло решать мне и моим помощникам — членам оперативной группы.
Положение тела и ножевые раны давали основания полагать, что человек убит с целью ограбления. Пока это предположение. Я осматривал место, двор, пытался найти следы. Но что можно найти под таким обильным снегопадом? Шагнешь — и через минуту твой след засыпан снегом и не узнаешь, по какому месту только что сам прошел.
Из кармана пиджака убитого извлекли документы — паспорт, пенсионную книжку, военный билет. Укрывшись от снега, мы прочитали: Палий Николай Константинович, бывший летчик, работает на заводе. Я подумал, что теперь придется писать — работал. Для этого человека уже все в прошлом времени. Настоящего и будущего нет. И все мучила меня мысль, заставляя до предела напрягаться, кто мог остановить время этого человека.
Двор одними воротами выходит в переулок, другими на площадь. Отсюда, из центра, можно уехать в любом направлении в троллейбусе, автобусе, такси. Хоть дома и далеко от места трагедии, но должны же были жильцы слышать шум, возню, крики — все, что сопровождает убийство. Ведь это произошло где-то в девять часов. В это время не спят. Впрочем, жильцов мы успеем опросить.