Инстербург, до востребования
Шрифт:
— Фейхтвангер знал, о чём говорит, — сказал Виткинд, успокоившись. — Всё-таки наш человек. В каждом из нас сидит Соломон, способный к каждому случаю присобачить притчу. Это он наверняка про антисемитов сказал.
— Это в общечеловеческом смысле.
— Какая ты стала невозмутимая, Ася, — подытожил Виткинд, как ей показалось, с явной завистью.
— Это потому, что я раньше часто возмущалась. Надоело. Всё равно толку нет. Кому в Германии нужны мои неврозы?
— Ну да. В Германию уезжают юберменши без неврозов и совести. А шлимазлы
— Почему ты заговорил об этом?
— А почему ты спрашиваешь?
— А почему ты говоришь тоном упрёка, будто мы тебе что-то должны?
— А почему люди вызывают меня для элементарных вещей типа определения почтового адреса по IP, как будто сами не могут это сделать, это же проще, чем розетку починить, — и при этом говорят со мной тоном упрёка и превосходства, будто они нобелиаты бродские, а я долбаный нищеброд?!
— Хватит, — сказал Миша, проходя в комнату. — Я у себя дома или на форуме кащенитов?
— Ты чё так долго? — переключился на него Виткинд.
— Да мать роется в моих вещах, из-за неё не мог найти один диск. Охуеть просто. Всё теперь на хуй запру.
— Итак, — торжественно сообщил Сергей, порывшись в интернетах. — Смотрите. Это его жена, зам директора вильнюсского предприятия по оптовым продажам опиума и мескалина. Эта их дрянь называется как-то иначе, но мне не выговорить.
— Боже, — тихо сказал Миша. — Я бы умер.
— Слушай, это правда пиздец, — сказала Ася Виткинду. — Это же какая-то… Галя Ройтман.
— Я тебя убью, — пообещал Миша.
— Ребята, — нервно сказал Виткинд, — давайте вы будете заниматься своими БДСМ-развлечениями без меня… Да, я бы тоже умер. Его предыдущая жена весила всего восемьдесят пять при росте сто семьдесят. А возможно, мы все трое ни черта не понимаем в женщинах. Кстати, Марк мне написал, что они с женой здесь, так что можете пообщаться.
— Нет, спасибо. Я и раньше с ним общаться не хотел. Ни черта не понимает в каббале, один претензии.
— Истинная каббала и поиск богатой толстой жены несовместимы. Грёбаный брод, что же ты такое слушаешь, Миша? От этого я бы тоже умер. У вас нет закурить?
— Разве что вот, — Ася протянула ему лотосовую сигарку.
— Это откуда?
— Видела Элину Ровенскую в спортзале, она поделилась.
— Ну, ты нашла с кем общаться, я скажу, — хмыкнул Виткинд, отрываясь от монитора. — «Человек, жизнь которого изобиловала сомнительными приключениями, человек, неизвестно откуда взявшийся; вдобавок, несмотря на изысканность манер, человек грубый»… Надоели оппозиционеры. У меня начальник набрал полный отдел молодых придурков. Какие-то анархисты, либертарианцы, работать не хотят — сидят и гадят в ЖЖ.
Когда-то Виткинд сам вёл журнал, в котором основную массу комментариев собрала запись, сделанная после развода с женой: «Женщина должна помнить, что её пизда должна быть, как раковина жемчужины, а не как грязная кухонная раковина, куда сливают жир, заварку и прочие помои». Ася прокомментировала эту
— Серёжа, — предупредила Ася, — ты ведь сейчас пойдёшь. Это я тебе как оппозиционер со стажем говорю.
— Хорошо, пойду. И будете сами искать свою хуйню. Миша, я, честное слово, не понимаю, что в этом сложного.
— Настоящий мужчина должен идеально разбираться в технике? — насмешливо спросил Миша.
— Ты бы выключил уже это… как это называется… я не могу под это искать, всё путается в башке.
— Это Манфредини, если тебе интересно.
— Нет, не интересно. Прости меня. Как вы это слушаете, я не знаю.
— Хорошо. Пеняй на себя.
Миша порылся в тумбочке, поменял диск, установив при этом громкость на 35, и открыл окно. Дремлющая на скамье дебелая тётка пришла в себя и в ужасе воздела глаза к балкону третьего этажа, откуда раздавался визг украинской рок-певицы Ирены Карпы, известной в узких российских кругах не с лучшей стороны:
— покажу я тобі одну гарну картинку! — та ти ліпше запхай мене руку в ширінку!!!— Всё, — решительно произнёс Виткинд, вставая с места. — Ищите сами свою хуйню.
— Что-то не так? — спокойно спросил Миша.
— Всё так. Извини, что потревожил.
— Не надо у меня дома хамить моей жене.
— Я твою жену знаю лет пятнадцать.
— Ты считаешь, что это повод ей хамить?
— Зашибись, меня обвиняет в хамстве и хуйне человек, которого я когда-то устраивал на работу.
— Никуда ты меня не устраивал.
— Это к дяде Саше я тебя не устраивал? Он просто не согласился, несмотря на меня. У тебя, Миша, всё не по-человечески, поэтому нормальные люди не берут тебя на работу.
— Да, я давно уже работаю с ненормальными. Они мне не хамят, как ты.
— До свидания.
Ася, проигнорировав мрачный взгляд мужа, пошла провожать Сергея до автобусной остановки: его машину на днях помял какой-то анархист, презирающий ПДД.
— Нет, я могу понять, зачем писатели общаются с психами, это им для вдохновения надо, — пустился Виткинд в литературоведческие рассуждения, — но ты-то какого хера собираешь вокруг себя ебанат, как Юля Фридман?
— Молодец, знаешь, кто такая Юля Фридман, — язвительно усмехнулась она. — Бери конфетку.
— Я хочу услышать ответ, а своими конфетками подавись.
Конечно, ответа он не услышал.
8
[2002]
Умная женщина сама должна понимать, когда можно завязывать отношения, а когда нет. Она не должна быть как мужики, которые вечно лезут, когда их не просят. Ей кажется: если я хочу с ней переспать, то она может взять меня себе насовсем. А я не для такой, как она. Эта девочка об меня разобьётся, как стекло о бетон.