Институт экстремальных проблем
Шрифт:
Через секунду Сашка с Денисом тузили Сергея посреди ледяного крошева. От радости за товарища они орали во все глотки, дружески обзывая Томского, и подбежавший к ним дворник из дома напротив решил, что оказался свидетелем зверского избиения.
— Прекратите! Сейчас милицию вызову!
Немолодой уже мужчина изо всех сил огрел Дениса черенком лопаты по спине и только после этого заметил, что избиваемый безудержно хохочет.
— Мужик, ты чего, совсем озверел? — Денис ошалело смотрел на Серегиного заступника, потирая ушибленную спину.
— У нас все в порядке, — сквозь смех простонал Сашка. — Это мы на радостях!
— Вот шпана! А еще
Сашка с Денисом долго тормошили Сергея, выпытывая из него подробности. Томский, уже не скрывая счастливой улыбки, рассказал все.
— Серега, это же здорово! — Сашка сиял от восторга так, будто это у него должен был родиться ребенок.
Денис чуть грустно улыбнулся:
— Ну вот, все у нас теперь семейные, все пристроены, один я старым девом остался. Плед, тапочки и кошки – вот мое будущее.
— Денька, тебе сколько лет? — рассмеялся Сергей. — Тридцать? А я думал – семьдесят, не меньше! Что ты киснешь? Вокруг столько девушек!
— Которые почему-то на меня никогда не обращают внимания, — развел руками Денис. — Светлана на меня и не смотрела, Ирину ты из-под самого носа увел…
— Увел! — радостно согласился Сергей.
— Самое главное, — назидательно изрек Меньшиков, — оказаться в нужное время в нужном месте, а там придет вдохновение, и ты сам поймешь, что нужно делать, чтобы понравиться девушке.
— И ее родителям, — с невинной улыбкой добавил Денис.
Через мгновение он уже лежал ничком на льду, Сашка сидел на нем сверху и молотил кулаком по каске, а Сергей, не в состоянии разогнуться от смеха, пытался оттащить Меньшикова от Зорина.
Светлана с Ириной утром добирались на работу на служебном автобусе, который не был заполнен и на половину – почти все сотрудники института, а не только оперативно-спасательное подразделение, работали на ликвидации последствий «ледяного дождя». Кроме подруг, в центре сели две женщины из бухгалтерии и Егор Скрябин. Он закинул костыль за спину и ловко запрыгнул в автобус, ухватившись руками за поручни. Светлана хотела помочь Егору, но он, увидев, как она привстала, мотнул головой, отказываясь, и, опираясь на спинки сидений, пропрыгал на одной ноге и сел через проход от девушки. Шофер дождался, пока парень устроился, и только тогда двинулся дальше.
— Мне так удобнее, — Егор немного смутился под внимательными взглядами Ирины и Светы. — Никак не привыкну к протезу, а на льду так сразу с ним навернусь, двух шагов не сделаю. Да и на работе без него проще между стеллажей протискиваться, — объяснил он.
Ирина вспомнила недавно виденную на складе картину. Егор на руках взобрался по металлическим конструкциям под самый потолок в поисках нужного кабеля, а дядя Яндекс, постепенно повышая голос, уговаривал его спуститься: «Гоша, зачем ты туда полез? Скажем, что нет у нас такого сечения, пусть покупают, если так нужно. Свалишься ведь! Сломаешь себе что-нибудь! Ирина Владиславовна, да скажите вы ему, чтобы спустился! Егор, не выделывайся перед публикой!! Тоже мне, акробат нашелся!! Георгий!!! Слезай вниз, черт раскрашенный!!!» Она молча усмехнулась, а Скрябин смутился, потому что слегка побаивался строгой жены Сергея Томского, которого любил и уважал как старшего брата.
— У тебя искривление позвоночника будет, — вздохнула Света, — ты бы хоть двумя костылями пользовался.
— Я уже давно так приспособился, — упрямо покачал головой Егор, — одна рука
— Хорошая, значит, девушка, добрая, — вступила в разговор Ирина.
— Очень!
Егор расцвел в улыбке, и всем сразу стало ясно, что он совсем еще мальчишка, который только выглядит намного старше своих лет, пройдя через погребение заживо под завалами «Атланта», ампутацию ноги и несколько клинических смертей. Он чудом выжил после краш-синдрома, а спасшие Егора ребята помогли ему устроиться на работу в институт.
На стоянке Светлана с Ириной осмотрели оставленные там вчера машины. Слой прозрачного льда толщиной в два сантиметра, а местами даже больше, покрывал их полностью, превратив в диковинные карамельные украшения для огромного торта.
— К весне оттают, — рассмеялась Ирина, — а пока нам с тобой придется пользоваться общественным транспортом.
— Мне к весне не нужно, мне нужно к следующему воскресенью, — Света расстроилась, — у меня поезд поздно вечером, когда уже никакой транспорт не ходит. Придется такси заказывать или ехать на вокзал заранее, часа за три до отхода поезда.
— Вот еще, придумала! Такси! — возмутилась Ирина. — Ты почему решила, что не найдется никого, кто бы тебя на вокзал увез? Чтоб я от тебя таких глупостей больше не слышала! Сережа, Максим или Павел тебя к поезду привезут, на поезд посадят, а потом встретят. Машину твою ребята в полный порядок за день приведут, даже быстрее, про весну я пошутила, но ты подумай, сколько с тебя сдерут на вокзальной стоянке за две с лишним недели. Нет, давай без ерунды, этот вопрос мы решим, а ты уже сегодня вечером, когда придем к Вадиму, начнешь давать мне подробные инструкции, что с ним делать.
В корпусе оперативно-спасательного подразделения было пустынно и тихо. В обычные дни Светлана постоянно сталкивалась в коридорах со спасателями, которые то отправлялись на полученный вызов, то, вернувшись с очередного происшествия, спешили в душ или по окончании смены, уже не торопясь, шли в комнату отдыха или в столовую. Из спортивного зала тоже всегда слышались громкие голоса ребят; помимо обязательных тренировок, очень многие свое свободное время проводили именно там. Во дворе около корпуса бывало еще больше шума, особенно когда по возвращении с вызова спасатели приводили в порядок оборудование и спецтехнику и бурно обсуждали, что еще не мешало бы иметь службе спасения.
Молодые ребята чувствовали себя в подразделении, как дома, и не раз бывало, что кто-то из них в полураздетом виде выскакивал из душевой при спортзале и мчался одеваться в помещение своей группы. Если Виктор Елисеевич наталкивался на кого-то из спасателей, едва прикрытого полотенцем, то к общему шуму добавлялся возмущенный голос разгневанного кадровика. «Это просто бордель какой-то! У нас, между прочим, и женщины работают! Дома у себя так расхаживай! — кипятился он, отловив кого-нибудь из ребят в одних трусах. — В тапочках по институту ходят – я уже устал делать замечания, потому что бесполезно! Совсем распустились!!! — а в завершении добавлялось сакраментальное: — Вот я вас!..» После этого в коридорах появлялись объявления, запрещавшие сотрудникам находиться без верхней одежды в коридорах, на лестницах и других местах общего пользования, а на совещаниях у директора ставился вопрос об обязательном ношении формы или хотя бы введении определенного дресс-кода.