Инструктор по экстриму
Шрифт:
– Да, – тотчас поправил себя господин. – Супруга права. Мы почти с ним незнакомы. В прошлые выходные мы его вообще практически не видели. А в будни нас тут не бывает. Что он делает, чем тут без нас занимается – сказать не можем… А вы заходите! Чайку попьем, супруга блинами попотчует…
Пузырьков глотал чай, обжигаясь. Чета пенсионеров была настолько гостеприимна, что он не смог отказаться и сел за стол. В присутствии жены хозяин больше помалкивал да налегал на варенье. О Леване теперь рассказывала хозяйка.
– Нет, никто к нему не приезжал, он жил один. Это совершенно
– В огороде… – негромко вставил хозяин, но его уточнение жена с ходу опровергла:
– В каком огороде? Ну что ты говоришь, Миша! Когда ты видел, чтобы Леван бурыхался в огороде?..
– Точно. Видел… – неубедительно настаивал он.
– Не придумывай! Станет он в огороде вкалывать!.. Вы меня слушайте!.. Что он еще делал… Гантели тягал. По лесу носился. Готовил что-то мясное – запах, знаете, неплохой. И на диване валялся. Все!
– Повар он отменный, – подтвердил Миша и, прихлебывая из чашки, восторженно покачал головой. – Просто мастер! Изумительные блюда готовил!
– А ты их ел? – снова скептически заметила жена. – Зачем ты это говоришь? Ты хоть раз пробовал его блюда? Пахло жареным мясом – ни больше ни меньше…
– Вы приехали сюда в четверг? – торопливо спросил Пузырьков, дождавшись наконец секундной паузы в монологе женщины.
– Да, в четверг, – закивал хозяин. – В шесть вечера…
– В восемь, а не в шесть! – поправила жена. – Он опять все путает. В шесть мы только из дома вышли.
– И Ломсадзе уже был на даче?
– Нет, он подъехал позже. Где-то часов в десять. Он раньше десяти с работы не возвращается.
– Вы с ним здоровались?.. Ничего странного в его поведении не заметили?
– Нет, ничего, – уверенно ответила женщина. – Ой, подождите! Я лимон не порезала!.. Миша! Сходи за лимоном! Ну быстро, быстро! Оторвись же ты от своей чашки!
– Ночью ничего подозрительного не слышали? Шагов, разговоров…
– Я вообще-то сплю очень чутко, но в ту ночь было тихо.
– Тихо было, – подтвердил Миша, поднимаясь из-за стола и рассеянно глядя на тарелки и чашки.
– Да иди уже, иди! – проворчала женщина. – Что ты здесь дрындыбаешься?
– Да я хочу чайник снова наполнить!
– Да вот же он у тебя под ногами! Ой, Миша, Миша…
– А утром вы слышали, как он вышел из дома? – спросил Пузырьков, с трудом подавляя в себе желание вскочить и самому сходить на кухню за лимоном.
– Слышала, – кивнула женщина и, уточняя свои воспоминания, добавила: – Значит, так: я слышала… а это было часов в шесть утра… я слышала, как он вышел, запер на ключ веранду. Потом его шаги по гравию – все очень хорошо слышно. И калитка – там есть крючок, он все время так бламкает, когда открываешь…
– Значит, в шесть утра он куда-то ушел?
– Да. Это совершенно точно.
– А как вы думаете, куда он мог уйти так рано?
– Может, по лесу носиться. Может, на Истукан. Он вообще-то парень спортивный, любит легкую атлетику, гирями вечно балуется… Миша! Да где же ты пропал?.. Вот,
– И после этого вы Ломсадзе больше, значит, не видели?
– Нет, я его больше не видела. Домой он не вернулся, машину не заводил. Мы еще подумали, неужели Леван на автобусе на работу поехал?.. Миша! Ты Левана потом видел?.. Ой, Миша, Миша…
Женщина энергично вскочила из-за стола, но в дверях столкнулась с мужем, который, шаркая тапочками, нес тарелку с порезанным лимоном.
– Тебя не дозовешься! – рассердилась супруга. – Нельзя же так! Человек ждет!
– Великолепный лимон, – ничуть не опечалившись, сказал Миша, ставя тарелку на стол перед Пузырьковым. – Просто объедение! Кожура тонкая, а аромат просто изумительный…
– Миша! Тебя спрашивают, видел ли ты в тот день Левана? – попыталась прервать мужа хозяйка, снова садясь за стол. Это получилось у нее не совсем удачно. Стол качнулся, скрипнул, и большая чашка с чаем опрокинулась на скатерть.
– Ой, Галя, Галя! – укоризненно проговорила она, поднимаясь из-за стола. – Миша! Тряпку, тряпку! Быстрее!.. Да ну вас всех… Миша! Ну что ты стоишь?! Не бурнукайся здесь, а беги за тряпкой!..
Пузырьков, выйдя из дома гостеприимных хозяев, вытер платком вспотевший лоб и направился к даче, которую снимал Ломсадзе.
Этот дом был как две капли воды похож на тот, в котором Пузырьков только что побывал. Палисадник, веранда, занавешенные пестрыми шторами окна. В ворота уткнулся круглыми «глазками» голубой «Рено». Пузырьков открыл замок ключом, который дал ему директор аптеки, и зашел внутрь.
Типичное убранство дачного дома: старая разношерстная мебель, скрипучие двери, запах свежих стружек, символизирующий перманентно продолжающийся ремонт, на гвоздях и крючках – огромное количество изрядно поношенной одежды всех фасонов и эпох.
Пузырьков зашел в комнату, с порога посмотрел на разложенный диван, застеленный легким одеялом, на книжный шкаф с нетронутой пылью на полках, на телевизор без ручек, с замотанной изолентой антенной… На тумбе, которая, должно быть, служила Ломсадзе столом, веером лежало с десяток полароидных фотографий. Качество было ужасное, с трудом можно было различить черты лица красноглазого невысокого человека в красной майке и белых шортах, который в позе атлета демонстрировал мускулы. Все снимки были сделаны в одном ракурсе, причем голова Левана на всех фотографиях чуть-чуть не входила в кадр. Видимо, начальник охраны фотографировал сам себя, при помощи автоспуска.
Пузырьков снова почувствовал нахлынувшую на него слабость от неуверенности в себе. И он опять, как делал всегда в подобных случаях, обратился к своим молитвам, которые впитал в свою великолепную память еще в студенческие годы. «С тактической точки зрения обыск в помещении целесообразно начинать с наиболее вероятных мест обнаружения искомых объектов…», «следователь не вправе поддаваться влиянию внешнего впечатления от обстановки обыскиваемого помещения, отступать при первых неудачах…» Криминалистика! Великая наука! Спаси и сохрани…