Инструктор по экстриму
Шрифт:
– А вы не боитесь за свои вещи? – спросил он ее.
Элла обернулась, посмотрела на следователя сверху вниз и ответила:
– А у меня все вещи с собой. Палатка и спальник казенные, отвечать за них будет инструктор…
– А моя палатка стоит далеко от обрыва, – сказала Вера Авдеевна. – До нее огонь не достанет. А вот сердечко… сердечко сейчас выскочит…
Когда они поднялись в лагерь, от палатки инструктора остались дымящаяся кучка горячей клейкой массы да закопченные дюралевые колышки. Шубин и Брагин
– Это еще что такое? – ахнула Элла и, оттолкнув идущую впереди Веру Авдеевну, кинулась вперед.
Марина сидела на земле, прислонившись к стволу сосны. Рядом с ней стоял молодой человек в джинсовом костюме.
– Только не надо ко мне прикасаться! – зло произнесла Марина, когда увидела Пузырькова.
Следователь взглянул на Брагина, затем на Шубина.
– Прошу вас быть понятыми.
– Ой-е-ей! – поморщилась Марина. – Какие сложности! Вы будете меня обыскивать? Мне раздеваться?
– Марина, в чем дело? – с круглыми от недоумения глазами спросила Элла.
– Я старший оперуполномоченный уголовного розыска Мищенко, – представился группе молодой человек в джинсовом костюме. – Эта гражданка была задержана мною в тот момент, когда извлекла из-под днища своей палатки сверток и спрятала его в кармане штормовки.
– Пожалуйста, предъявите все вещи, которые есть у вас в карманах, – сказал Пузырьков.
– Нате, – игривым голосом произнесла Марина, вынула из кармана небольшой газетный сверток и кинула его себе под ноги. – Подавитесь!
Никто из группы не мог ничего понять. Пузырьков наклонился, поднял сверток, освободил его из бумаги. Это была видеокассета для любительской камеры.
– Опаньки! – вырвалось у Шубина. – Палатку, значит, нарочно подожгли?
И повисла тишина. Марина энергично жевала жвачку и смотрела в лес. Оперуполномоченный поймал взгляд Пузырькова и принес откуда-то полиэтиленовый пакет. Он опустил его на землю и аккуратно извлек из него желтую толстовку с бурыми пятнами на груди и рукавах. Марина мельком взглянула на нее и отвернулась.
– Это ваша одежда? – спросил Пузырьков.
Элла отступила на шаг и прижала ладонь ко лбу. Ей стало дурно то ли от вида крови, то ли от вида дочери.
– Ладно, не старайтесь, – сквозь зубы процедила Марина. – Это я убила Талдыкина. Пришла в палатку, когда он спал, ударила его топором по голове и скинула с обрыва в реку.
Элла вскрикнула и стала оседать. Шубин подхватил ее под мышки, но не удержал. В его руках осталась только ее курточка на синтепоне, а сама Элла, выскользнув из курточки, мягко опустилась на землю.
– Господи, – шептала она, тряся головой и изо всех сил растирая пальцами виски. – Неужели это правда?.. Это та самая кассета?.. Это из-за нее?..
– Из-за нее, мамочка, –
– Вай-вай-вай, – пробормотал Брагин и, сплюнув под ноги, отвернулся.
В Эллу вдруг влилась жизненная энергия. Она резво вскочила на ноги, шагнула к дочери, попутно оттолкнув Шубина, и вцепилась ей в волосы:
– Дрянь! Поганка! Сволочь! Ты кого продать хотела? Свою мать?..
Сыщик попытался оттолкнуть Эллу от Марины, но женщина, мгновенно переключившись на него, влепила ему пощечину.
– Отдайте мне кассету! Вы не имеете права меня шантажировать! Это противозаконно! У меня есть связи в прокуратуре, я вам устрою сладкую жизнь!
– Правильно, правильно! – весело крикнула Марина, поправляя прическу. – Покажите по телику этот ролик. А я могу прокомментировать. Может, мне за это меньше дадут?
– С меня довольно, – сказал Брагин. – Я отчаливаю! Желаю всем счастья в личной жизни!
Он подошел к своей палатке, выволок оттуда рюкзак и, закинув его на плечо, быстрым шагом устремился в лес.
– Мужики! – обратился Шубин к Брагину, но почему-то во множественном числе. – А как же наше мероприятие?
У Эллы началась истерика. Она рвала на себе волосы и рыдала.
– Разве мы с отцом тебя такой воспитали? Разве мы учили тебя подлости? Мы учили тебя всегда говорить правду. Мы учили тебя быть доброй и трудолюбивой. Мы учили тебя уважать своих родителей…
Она уже плохо соображала, что говорила.
– Ладно врать-то, – слабеющим голосом произнесла Марина. – Всю жизнь вы были обеспокоены тем, чтобы побольше наворовать друг у друга и выгодно развестись. У тебя была своя тайная сберкнижка, у папы – машины и квартиры, записанные на подставных лиц. Всю жизнь вы тщательно, по крохам, собирали друг на друга компромат. У каждого, наверное, уже по цистерне помоев. Вы ненавидели друг друга, а заодно и меня, как отпрыска своего лютого врага.
– Я любила тебя, – бормотала Элла, окосевшая от слез. – Я воспитывала тебя честной, умной девочкой… я учила тебя всему хорошему, любить людей, помогать родителям…
«Она сходит с ума, – подумал Пузырьков. – Но мне почему-то ее совсем не жаль. А вот этой жестокой девчонке помог бы, да не знаю как».
12
Гера сидел в ледяной воде уже минут двадцать, и дрожь была настолько сильной, что он стал беспокоиться, как бы спецназовцы не услышали клацанье его зубов. Когда обе «Волги», шурша колесами, неторопливо подъехали к мосту, Гера уже не чувствовал тела. Быстрее бы! Быстрее! Лишь бы хватило у него сил, лишь бы раньше времени не остановилось сердце…