Интеллект в подарок
Шрифт:
— Ложись.
Тот приземлился неподалёку и изготовился к стрельбе из винтовки. На вооружении у него была винтовка Мосина.
— Стреляй по мере готовности, — продолжил командовать Василий, не жди команды.
Сам он был вооружён винтовкой АВС-36 и открыл стрельбу одиночными выстрелами. Стрелял он очень быстро и метко. Две-три секунды на прицеливание и затем выстрел. Михаил отчётливо видел, как быстро увеличивалось количество убитых им вражеских солдат.
Немного помешкав вначале, Михаил тоже начал стрелять. Винтовка у него была не автоматическая и после
Погранцы оказались в очень выгодной позиции по сравнению с поляками. От того дерева, за которым прятался Василий, тропа шла под гору с небольшим правда уклоном, но им этого хватало, чтобы поляки были у них как на ладони.
В это время, политрук обнаружил, что его подчинённых рядом нет и заорал:
— Наряд, слушай мою команду.
Но договорить не успел, потому что был ранен. Пуля попала ему в правую руку, и он выронил пистолет. Вторая пуля сбила с него фуражку, и он пригнулся. Третья пуля попала ему в ногу и сбила на землю.
— Миша, перетащи комиссара сначала сюда, к нам, а потом поглубже в лес, и перевяжи его там, а я вас прикрою.
После этого он стал стрелять короткими очередями, не давая полякам поднять голову. Когда поляки опомнились, половина из них уже были мертвы или тяжело ранены.
Когда Михаил перетащил политрука к ним под укрытие дерева, Василий сказал:
— Нужно обязательно хотя бы одного, а лучше двух взять живыми.
Тут политрук "вставил свои две копейки":
— Товарищ отделённый, я запрещаю вам переходить границу.
Берестов вздохнул и ответил:
— Слушаюсь товарищ политрук.
Потом он положил свою ладонь на лоб комиссару и движением руки закрыл ему глаза Комиссар уснул.
Берестов подмигнул Мише и сказал:
— Не боИсь, он будет спать, а проснётся ничего помнить не будет. Раны я ему пока обезболил, так что смело перевязывай его и когда оттащишь подальше, подожди меня 15 минут. Этого времени мне должно хватить.
И отделённый исчез. Вот только что был тут и нет его. Миша помотал головой, но его командир от этого не появился. Тогда Миша стал выполнять его приказ — перевязать комиссара и оттащить его в глубь нашей территории на пару десятков метров. А там затаиться и ждать отделённого.
Берестов появился точно через 15 минут и не один, а с двумя пленными. На безмолвный вопрос Михаила отделённый ответил:
— Двенадцать двухсотых, остальные успели удрать.
— Каких двухсотых?
— Так иногда мёртвых бойцов называют.
— Никогда не слышал.
— Какие твои годы, Миша, ещё услышишь.
— А раненых, тогда, как называют?
— Трёхсотыми.
— А что трёхсотых получается совсем не было?
— Кто его знает, может и не было. А может были только легкораненые, на своих ногах ушли. Вот пленных сейчас допросим и узнаем.
— По уставу, мы их должны сдать в особый отдел. Там их и допросят.
— Эх, Миши, Миша. Самые ценные показания пленные дают сразу по горячим следам, что называется. Смотри и учись.
На заставу мы возвращались в следующем порядке.
А пока мы возвращались на родную заставу, я половиной сознания проводил разведку местности со стороны поляков. И в 10 км от нашей границы обнаружил сосредоточение крупной группировки войск польской армии. Это явно была группа прорыва. Три десятка лёгких танков (других у поляков не было), два кавалерийских полка, два полка пехоты вместе с приданными им двумя артиллерийскими батареями полевых пушек на конной тяге.
До вечера, я обнаружил на территории Польши и Литвы вблизи с границей с СССР ещё дюжину подобных групп. Кажется, история в этой реальности окончательно пошла своим путём. Вязова я предупредил, пусть принимают меры. Кажется, Вторая мировая война в этой реальности начнётся на три года раньше, чем в реальности Терра-1.
На следующий день после стычки с польской РДГ (разведывательно-диверсионная группа) на заставу прибыл командующий 11-й армией, комкор Одинцов Дмитрий Иванович.
Застава была построена на плацу. Дмитрий Иванович прошёлся вдоль строя, я ему на глаза не попался. И слава богу. А то не знал, как реагировать. Сделать вид, что не узнал — глупо. Ещё более глупо придерживаться устава Петра 1-го, то есть делать глуповато-молодцеватый вид, "дабы разумением своим не смущать начальство".
Но встреча наша всё же произошла. В кабинете начальника заставы. В приёмной встретился с Михаилом Плотниковым. Мы с ним переглянулись, а я передал ему по телепатической связи:
— Миша, надеюсь ты помнишь, что говорил особисту. Никаких выводов, только голые факты.
— Не волнуйся, Василий, всё я помню, — ответил мне Миша по той же связи.
Сначала в кабинет пригласили Плотникова. Держали его минут 15, потом вызвали меня. Переступив порог кабинета, осмотрелся и найдя глазами Одинцова, обратился к нему, как полагалось по уставу.
Услышав мою фамилию, он встал (сидел за гостевым столиком за чашкой чая с сушками) и подошёл ко мне вплотную и внимательно осмотрел. Потом сказал:
— Василий, неужели всё-таки это ты? В прошлую нашу встречу ты сколько бандитов положил?
— Так двоих всего, Дмитрий Иванович. Остальных живыми в милицию сдали.
— А на этот раз, сколько нарушителей границы не пережили встречи с тобой?
— Ровно дюжина, товарищ командующий.
Начальник заставы слушал наш разговор с отвисшей челюстью. Единственно, что он смог понять, что встретились два человека, хорошо знавшие друг друга.
Одинцов повернулся к начальнику заставы и попросил оставить его наедине со мной и принести для меня чашку чая.