Интеллектуальная история России: курс лекций
Шрифт:
Ряд исследователей поступили иначе, они указали, что авторство «Синопсиса» приписывается Гизелю. Такую позицию в начале 80-х гг. XIX в. занял М.О. Коялович, заявивший, что в 1674 г. первый раз был издан «так называемый Синопсис, приписываемый Иннокентию Гизелю, киево-печерскому архимандриту» [57] . Вероятно, так же хотела поступить Е.В. Чистякова, написавшая главу «Историография XVII и первой четверти XVIII в.» в учебнике «Историография истории СССР». Она указала, что «Синопсис» – это «произведение, приписываемое игумену Киево-Печерского монастыря Иннокентию Гизелю». Но несколько ниже, забыв о логическом законе тождества, добавила, что в «Синопсисе» «Гизель делает… первые шаги к их (источников) сопоставлению» [58] . Формула «приписанности» Гизелю этого исторического произведения звучит и в работе канадского историка украинского происхождения И. Лысяк-Рудныцкого, а также в учебнике для украинских вузов «История Украины». Некоторые исследователи посчитали, что И. Гизель внес большой вклад в составление и издание «Синопсиса». Об этом говорили А.М. Сахаров, А.Л. Шапиро, Н.М. Рогожин и др. [59]
57
Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятникам и научным сочинениям. Мн., 1997. С. 127.
58
Историография
59
См.: Сахаров А.М. Историография истории СССР. Досоветский период. М., 1978. С. 43; Шапиро А.Л. Русская историография с древнейших времен до 1917 г. М., 1993. С. 133; Рогожин Н.М. Развитие исторических знаний в XVI–XVII вв. // Историография истории России до 1917 г.: Учеб, для студ. вузов: в 2 т. / под ред. М.Ю. Лачаевой. Т. 1. М., 2003. С. 76–77.
Немало ученых сделали предположение, что автором первого печатного учебника по отечественной истории являлся не кто иной, как Гизель. Уже С.М. Соловьев называл эту книгу не иначе как «Гизелев Синопсис». Посвятивший отдельную работу судьбе украинской литературы XVII в. Н.Ф. Сумцов и не стал сомневаться в этом [60] . Так же воспринял «первый учебник русской истории» С.Ф. Платонов, сказав, что им являлся «Синопсис» Иннокентия Гизеля [61] . Автором «Синопсиса» называл Гизеля известный историк П.Н. Милюков [62] . Аналогично считали и некоторые другие историки-эмигранты, в первую очередь Е.Ф. Шмурло и Д.И. Дорошенко. Более того, Дорошенко назвал историческое сочинение Гизеля основным его делом [63] .
60
См.: Сумцов Н.Ф. К истории южнорусской литературы семнадцатого столетия. Вып. 3. Киев, 1884. С. 35–37.
61
См.: Платонов С.Ф. Собрание сочинений по русской истории. Т. 1. СПб., 1993. С. 42.
62
Иннокентий Гизель / Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Биографии. Россия. Электронная версия.
63
См.: Шмурло Е.Ф. История России 862—1917 гг. М., 1999. С. 357; Дорошенко Д.I. Огляд украiнськоi iсторiографii. Державна школа: Iсторiя.
Ниже мы увидим, что у киевского ученого были работы и религиозно-философского характера. Напрямую связывает «Синопсис» с Гизелем В.И. Астахов [64] . В настоящий момент мы, как и И.Н. Данилевский, не оговаривая степени участия киевского ученого в написании «Синопсиса», ставим его имя рядом с названием этой книги [65] .
Киевскому «Синопсису» не повезло еще и в его оценке новейшими историками. К сожалению, как это часто случается в исторической науке, некоторые ученые заставили его выдержать идеологический экзамен. Совсем низкую оценку этому сочинению дал М.Н. Тихомиров, заявив: «как историографическое произведение “Синопсис”, несомненно, уступает “Хронографу” и “Степенной книге”, останавливая внимание читателей только на отдельных моментах в истории России и Украины» [66] . Такая характеристика звучит странной, в первую очередь потому, что уровень современной «Синопсису» московской историографии, в силу своей официозности, находился ниже украинской, не говоря уже о сочинениях, предшествовавших этому времени. Во вторую очередь потому, что слова Тихомирова диссонируют с общей оценкой книги Гизеля в предшествовавшей историографии. Поэтому складывается впечатление, что известный советский историк не захотел отметить очевидное, а именно – влияние польско-украинской историографии XVI–XVII вв. на русскую (в том числе и положительное) в конце XVII–XVIII столетий, а в некоторых моментах и до наших дней.
64
См.: Астахов В.И. Курс лекций по русской историографии. Ч. 1. Харьков, 1959. С. 68.
65
См.: Маловичко С.И. Отечественная историография XVIII – начала XIX вв. о зарождении городской жизни на Руси // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. 1994. Вып. 2. С. 94, Вып. 3. С. 81.
66
Очерки истории исторической науки в СССР / под ред. М.Н. Тихомирова. Т. 1.М., 1955. С. 100.
Иную идеологическую претензию предъявили автору «Синопсиса» некоторые украинские историки. Они увидели его слабую сторону в том, за что историки российские хвалили и хвалят Гизеля. Так, М.И. Марченко, обвинив его в крайнем монархизме, заявил: «Тенденциозный подбор источников и построение изложения исторического материала подчинены обоснованию прав российской монархии на владение Украиною» [67] . Присоединился к такому взгляду И. Лысяк-Рудныцкый, добавив, что автор «Синопсиса», как и некоторые иные «выходцы… из Киево-Могилянской академии внесли большой вклад в развитие российской имперской идеологии… Тем временем, как казацкие летописи оставались в рукописях, “Синопсис” выдержал около тридцати изданий и долгое время служил как популярное учебное пособие на Украине и в Московщине» [68] .
67
Марченко М.I. Украiньска iсторiографiя. Киiв, 1959. С. 62.
68
Лисяк-Рудницький. Указ, праця. С. 397–398.
Вероятно, этими же соображениями руководствовался Б. Якимович, автор раздела о культуре Украины XV–XVIII вв. в учебнике «История Украины», почему и посвятил гизелеву «Синопсису» всего одну строку, переходя к детальному разбору некоторых казацких летописей [69] . Конечно, такие идеологические штампы мешают объективному разбору сочинения киевского ученого. Ограничиваясь обвинением автора «Синопсиса» в украинофильстве или преданности «самодержавному ладу в Pocii», историки забывают о главном, а именно – почему эта книга приобрела такую огромную популярность несмотря на те идеологические недочеты автора, которые они в ней выявили.
69
См.: /сторш Украши. С. 163.
Многие историки оценили киевское сочинение по достоинству. С.М. Соловьев, приступая к разбору русской историографии XVIII в., указал, что, характеризуя работу А.И. Манкиева (в 1716 г. написавшего труд «Ядро российской истории»), «мы можем сравнить его только с “Синопсисом”» [70] .
70
Соловьев С.М. Писатели русской истории XVIII века. С. 190.
71
Коялович М.О. История русского самосознания. С. 127, 132.
72
Милюков П. Главные течения русской исторической мысли. С. 8.
Выше других исторических произведений второй половины XVII в. поставил «Синопсис» харьковский профессор В.И. Астахов [73] . Посвятивший «Синопсису» небольшой раздел своего исследования и назвавший книгу знаменитой, М.А. Алпатов писал: «Это была одна из попыток создать историю единого народа, вышедшего из Киевской Руси. Киевским книжникам такая попытка не только удалась, но, в отличие от книжников московских, они издали свой труд “типографии по обычаю”, родился первый печатный исторический труд в России». Историк причислил «Синопсис» Гизеля «к новым явлениям в русской историографии XVII в.» [74] . Вот, что не захотели замечать те, кто пытался и пытается найти в этой книге только ошибки, одни лишь идеологические изъяны. Действительно, можно перечислить множество погрешностей «Синопсиса», но погрешности и «басни», присутствующие в нем, стали погрешностями и «баснями» лишь с того момента, когда отечественная историческая наука преодолела дух «Синопсиса», а это преодоление началось только в XVIII в. Именно по причине того, что сочинение Гизеля отвечало потребностям времени, что оно затмило собой всю предшествовавшую московскую историческую литературу, оно стало значительной вехой в исторической мысли. Нам никуда не деться от того факта, что «Синопсис» стал основным учебником по русской истории на многие десятилетия, несмотря на издание учебника М.В. Ломоносова в 60-х гг. XVIII в. (выдержал три издания) [75] . Необходимо заметить, что непопулярность темы «Синопсиса» в отечественной историографии привела к тому, что некоторые темы, поднятые этим сочинением в 1674 г., продолжали (и продолжают) свою жизнь в текстах последующих поколений историков и писателей, которые чаще всего и не подозревали об этом. Милюков, справедливо заметив, что «дух “Синопсиса” царит в нашей историографии XVIII в.», не указал, а что же именно продолжало там жить из работы Гизеля. Ниже мы вернемся к этому вопросу и увидим, что некоторые сюжеты киевской книги жили и в XIX столетии, и даже в XX.
73
См.: Астахов В.И. Курс лекций по русской историографии. Харьков, 1965. С. 81.
74
Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа XII–XVII вв. М., 1973. С. 396, 398.
75
См.: Маловичко С.И. Учебные пособия по отечественной истории… С. 62, 64.
Приступая к изложению биографии Иннокентия Гизеля и характеристике его исторического труда, мы должны учитывать вопросы: в каких общественно-политических условиях и социокультурных структурах звучал голос ученого; какие обстоятельства привели к появлению «Синопсиса» и утверждению его в отечественной историографии. Без этого он не может быть правильно понят и интерпретирован.
В восточнославянских землях Речи Посполитой, где в отличие от Московского государства отсутствовала жесткая централизованная власть, население пользовалось большими правами самоуправления, в городах действовало Магдебургское право. Однако православному населению приходилось бороться с наступлением католичества и унии. Положительной стороной польской государственности было то, что православные могли и в печати, и устно, и на генеральных сеймах заявлять о своих стеснениях и лишениях [76] . Как заметил А.С. Лаппо-Данилевский, для защиты своей веры и своей национальности от иноверной пропаганды они (украинцы) попытались воспользоваться теми же образовательными средствами, которые давно уже были оценены их противниками [77] . Мещане и верхушка казачества осознали, что защитить православие сможет только образование, приближенное к западноевропейскому и не уступающее польскому.
76
См.: Там же. С. 57.
77
См.: Лаппо-Данилевский А.С. История русской общественной мысли… С. 43.
В Украине и в Белоруссии уже в XVI в. на средства населения основываются братские школы, получившие королевские привилегии печатать книги на церковнославянском языке (постепенно в них вкрадывался западнорусский литературный) и торговать ими. Такие школы возникли в Вильно, Львове, Киеве и других городах. Братства являлись главным орудием национального возрождения. Как писал Н.И. Костомаров, они «отправляли лучших молодых людей в западные университеты для получения высшего образования. С размножением училищ и типографий увеличилось число пишущих, читающих, думающих о вопросах, касающихся умственной жизни, и способных действовать в ее кругу» [78] .
78
Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Кн. 2. М., 1991. С. 63.
В первой половине XVII в. центром восточнославянского образования становится Киев. Стараниями Петра Могилы киевское Богоявленское училище в 1632 г. по королевскому указу получает статус коллегии (в последующем академия). Там преподавались «свободные науки», в том числе богословие, философия, латинский и греческий языки. Один из киевских профессоров Иоасаф Кроковский подчеркивал, что к «свободным наукам» относится и «“историка”, способствующая душевному развитию человека» [79] . Кроме названных, в ней изучались дисциплины, дававшие учащимся довольно широкое светское образование. Это русский, украинский, польский, немецкий и французский языки, а также география, математика, астрономия, катехизис, поэтика, риторика, диалектика. «Киеву, некогда бывшему уже средоточием русской политической и умственной жизни, опять выпала великая доля сделаться средоточием умственного движения, которое открыло для всей Руси новый путь к научной и литературной жизни», – писал Н.И. Костомаров [80] .
79
Наппо-Данилевский А.С. Указ. соч. С. 74.
80
Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 63.