Интендант третьего ранга
Шрифт:
– А в других местах?
– Мы убили их главаря. Если кто уцелел, не посмеет вредить.
– Уверены?
– У меня люди почти в каждой деревне!
– обиженно сказал Крайнев.
– Я получаю полную и достоверную информацию. Как иначе мне удалось бы узнать место дислокации большевистского отряда и напасть на него врасплох?
– Мы не сомневаемся в вашей преданности!
– поспешил комендант.
– Если сведения подтвердятся, вас ждет награда…
Крайнева расспрашивали долго. Краузе дотошно вызнавал, как Крайнев организовал операцию, как расположил своих людей, как на рассвете атаковали Осиновку… Крайнев
– Вы действовали как боевой офицер, - заключил гауптман, когда Крайнев умолк.
– Удивительно…
– Я читал Клаузевица!
– нашелся Крайнев.
– О, да!
– согласился Краузе.
– Старик разбирался в военном деле…
– Вы можете собрать сбежавших евреев?
– спросил Ланге, когда они вышли от коменданта.
– Не буду!
– отказался Крайнев.
– Почему?
– Не хочу получить пулю в спину. Большевиков селяне не любят, а вот евреев приютили. Оружия в деревнях много, возле Города шли бои…
– Минуту назад я считал вас храбрецом!
– Я смел, когда дело касается меня. В ином случае… Я уполномочен заготавливать продовольствие. Окончательное решение еврейского вопроса не в моей компетенции.
Ланге обиженно засопел.
– Хотел вас спросить, Эдуард, - сказал он спустя минуту.
– Почему вы спасли меня у карьера?
– Мне нельзя было объявиться в Городе одному. Я наполовину русский… Кого обвинить в сотрудничестве с большевиками, как не такого подозрительного типа? Тем более в горячке…
– Поэтому вы сразу уехали?
– улыбнулся эсесовец.
– Мудро… Подозреваю, что бой в Осиновке не столько месть за пустяковую рану, сколько желание восстановить репутацию.
– Не буду спорить…
– Я так и знал!
– довольно сказал Ланге.
– Благородство встречается только в романах. Мы живем в прагматичное время. Это правильно. Что хотите в награду?
– Дом! Их немало осталось после евреев. Мне надо разместить своих людей.
– Скажите Клаусу, пусть подберет!
– согласился Ланге.
– Только будьте скромнее: вы не немецкий офицер!
В Городе Крайнева ждала еще одна встреча. Не самая приятная. Он отправился на нее один. Валентина Гавриловна встретила его холодно.
– Мне сказали: женился?
– спросила, встав на пороге.
Крайнев подтвердил.
– Знаю Соню, - неодобрительно сказала она.
– Шустрая девочка! Иметь одновременно двух мужей…
– Ты несправедлива!
– пытался возразить Крайнев, но Валентина не стала его слушать.
– У них это в крови! Соня - двоюродная сестра моего Марка, племянница Мордехая… Не знал? Кобелиная порода… Как тебя угораздило?
Крайнев попытался ее обнять.
– Не то чтоб я на чтото рассчитывала, - вздохнула Валентина, решительно
– Но Соня! Женился б на Настеньке - такая девочка! Где у мужиков глаза?
– Настя передает вам привет и приглашает в гости на Рождество, - Крайнев обрадовался возможности сменить тему.
– Семен Михайлович тоже зовет. Отпроситесь у немцев, я могу похлопотать. Пришлем телегу, то есть сани…
– Буду, буду!
– замахал руками Валентина.
– Не уговаривай! Самто хоть придешь?
– Ну… - замялся Крайнев.
– Я теперь женатый.
– Приводи!
– разрешила Валентина.
– Глаза не выцарапаю!
В этот раз ей не удалось отстраниться.
– Я выдал двести одиннадцать аусвайсов, - прошептал он ей на ухо.
– Считай, ты их спасла!
– Мордехаю тоже?
– поинтересовалась она таким же шепотом.
– Он теперь Шишов, - информировал Крайнев.
– Мордехай?
– засмеялась Валентина.
– Хотелось бы взглянуть!
– Приведу…
– Ну, тебя!
– деланно рассердилась она.
– Будь осторожна!
– попросил Крайнев, прощаясь.
– Немцы теперь злые.
– Ты тоже. Слышала: ранили?
– Царапина. Давно зажила.
– Я даже знаю, кто лечил, - вздохнула Валентина…
13
Крайнев опасался быть разоблаченными немцами, но разоблачила его Соня. Изза беспечности. Сбегая к себе от удушливой Сониной любви, Крайнев жил в Москве днями, а однажды так увлекся, что задержался на неделю. В Москве было хорошо: заканчивался август, было тепло, после холодного ноября сорок первого Крайнев оттаивал душой и телом. В банке жизнь текла спокойно и размеренно, даже Маша перестала раздражать нарядами - одевалась строго и просто. Однажды она заглянула к нему и сообщила: Крайнева хочет видеть член правления Дюжий.
Вызов был странным. Надевая пиджак, Крайнев открыл страничку интранета и пробежал глазами скупые строчки официальной биографии. Дюжего звали Степаном Савельевичем, лет ему было под семьдесят, в банке он числился членом правления с решающим голосом, но без определенных обязанностей. Такие должности именовались "золотыми парашютами" и давались отставным чиновникам, оказавшим некогда большую услугу хозяевам дела, и чьи связи в высоких инстанциях оставались полезными. Банк при этом избавлялся от ненужных хлопот с властями, "парашютист" в благодарность получал приличную зарплату. Информации о чиновничьем прошлом Дюжего отсутствовала (что, впрочем, ни о чем не говорило), с фотографии в интранете смотрел седой человек с умным, волевым лицом. Крайнев вспомнил: именно Дюжий горячо жал ему руку при вручении бонуса на корпоративе.
Крайнев поднялся на випэтаж, охранник без звука пропустил его (по всему было видно, предупредили), Крайнев прошел по широкой ковровой дорожке до нужного кабинета. Дверь оказалась обычной, не двухстворчатой, и кабинет оказался ей под стать - небольшой, аскетично обставленный. "Всетаки парашют!" - решил Крайнев, оценив. Дюжий поздоровался с ним за руку и указал на стул. Крайнев сел. Дюжий не спешил с началом разговора, с любопытством разглядывая гостя.
– Мне сказали, Виктор Иванович, - наконец сказал он, - что вы по памяти цитируете документы, - голос у хозяина кабинета был звучный, не по возрасту сильный.
– Это так?