Интендант третьего ранга

Дроздов Анатолий Федорович

Крайнев вернулся к себе задумчивым. День этот преподнес еще сюрприз. Часы на столе Крайнева показывали конец рабочего дня, когда дверь в кабинет широко распахнулась. Вошел Пищалов. Следом Маша несла хрустальный поднос. На подносе, как с изумлением увидел Крайнев, стояла бутылка "Хенесси", бокалы и блюдечко с мелко нарезанным лимоном. Пищалов похозяйски указал Маше, куда ставить поднос, и небрежным движением отослал обратно.

–  Распитие спиртных напитков на рабочем месте запрещено, - процитировал Крайнев пункт правил внутреннего распорядка.

–  Нам можно!
– отмахнулся друг.

–  Почему?

–  Ты будущий член правления, а я в банке больше не работаю. Заявление принес. Завизируешь?

Лицо Крайнева выразило изумление.

–  Секрет Полишинеля!
– хмыкнул Пищалов, разливая конъяк.
– Маша сообщила: босса вызывал

Дюжий. Я пробил по базе: это он подарил пакет акций. С какой радости, спрашивается? У закрытого акционерного общества было семь акционеров, одним стало больше. Маша говорит: начальник вернулся задумчивый. Понятное дело… В члены правления?

–  Нет.

–  А что?
– удивился Пищалов.

–  Доверительное управление контрольным пакетом.

–  Твою мать!
– всплеснул руками Пищалов.
– Витя! Я знал, что ты гений, но настолько… Дай поцелую!

Как не отбивался Крайнев, но друг все же облобызал его, обдав коньячным ароматом - событие Пищалов начал отмечать раньше.

–  Выпьем, Витя! Душа горит!

–  Я за рулем!

–  Отвезут! Я распорядился…

Они чокнулись, выпили и зажевали лимоном.

–  Помнишь, я ночевал у тебя после корпоратива?
– начал Пищалов, откидываясь на спинку стула.
– Наутро ты укатил к своей докторше, а я стою и не знаю, куда податься. Домой? Там Инка… К родителям? Начнутся слезы: семью потерял, бедная внучечка… Топчусь, как последний бомж и тут мелькнуло: позвоню Маше! Обругает, бог ним! Но хоть с кемто поговорить! Набираю: "Как дела?" "Какие дела?
– отвечает.
– Вы меня бросили, как последнюю б…, на такси домой ехала, а водила черный попался, приставать начал - еле отбилась! Сижу одна, родители на даче, от тоски вою". Я ей: "Готов загладить вину!" Она мне: "Заглаживай!" Ну что? Забежал в магазин, шампанское, конфеты - стандартный фраерский набор, и к ней. Встречает. Рубашечка светится насквозь, а под ней ничего, кроме трусиков. Да и те символические. А меня Инка три месяца на голодном пайке… - Пищалов наполнил бокалы и поднял свой, любуясь цветом напитка.
– Короче, выпили шампусик, она еще конфетку не доела, как я ее сгреб… Думал, врежет, а она: "Ну, наконецто!" Знаешь, почему она здесь попой вертела, сиси свои показывала? Девке двадцать три года, а она никогда и ни с кем…

–  Гименопластика… - сощурился Крайнев.

–  Я вас умоляю!
– замахал Пищалов.
– Для кого? Кто я и кто она? Ты бы видел! Элитный высотный дом, столичный новострой, консьержка в подъезде, квартира в пол этажа… Я в такихто и не бывал. Кто таков Пищалов? Занюханный аудитор? Гименопластику ему? А хухо не хохо? Комплекс, Витя, у девки. Подруги трахаются давно и со вкусом, у некоторых уже дети, а ее папаша в ежовых рукавицах держит - шаг вправо, шаг влево… Девка воет, а он: только после свадьбы!

–  Что ж папа дома оставил?

–  К экзаменам готовиться. На экономический. Одного высшего дочке мало. На даче не подготовишься: гости, пьянки…

–  Ты, значит, стал репетиром?

–  Ага!
– Пищалов засмеялся.
– Только не думай, я не сволочь. Как услыхал, что у нее все впервые, решил: сделаю как надо! Красиво. Чтоб девочке всю жизнь помнилось. Слова сказал…

–  Какие?

–  А то не знаешь!
– отмахнулся Пищалов.

–  Не знаю.

–  Ну… Красота неописуемая… Как вижу, сердце в груди замирает… О такой девушке мечтал всю жизнь…

–  Нехорошо обманывать!
– голосом Сони произнес Крайнев.

–  Почему обманывать?
– удивился друг.
– Разве не достойна?

–  Ктото убеждал меня в обратном!

–  Трепло ходячее!
– беззлобно согласился Пищалов.
– Гнал на девочку! Нет, чтоб в душу заглянуть. В каждой Инку видел. Ладно, Витя… Словом, показал ей все, что умею. Инка заставила выучить, простой секс ее не устраивал. Старался от души - самому хотелось. Не предполагал, что Маша такая горячая! Кричала - на улице было слышно. Блин! А потом: "Еще!" - Пищалов допил коньяк, и плеснул себе снова.
– С тех пор и пошло. Родители - на дачу, я - к ней! Стоны, вздохи, крики страсти… Докричались! Стукнул ктото. Лежим както, довольные, вдруг открывается дверь и входит ее папаша…

–  С ружьем?

–  Без. Ему и не надо. Ты б видел! Маршал Жуков в Берлинской битве… Маша заледенела. Папаша глянул, все понял и тычет в меня пальцем: "Молодой человек, за мной!"

Крайнев захохотал.

–  Тебе смех, а я струхнул!
– обиделся Пищалов.
–

Оделся наспех, приходим в гостиную, он садится, я стою. Спрашивает: "Кто таков?" Докладываю: "Старший лейтенант запаса Алексей Пищалов, ныне аудитор банка". Смотрю - потеплел слегка и уже на "вы": "Что у вас с моей дочерью?" "Любовь!" - отвечаю. Он: "Если любишь, женись!" Я ему: "Со всей душой, только жених из меня незавидный". Он: "Это мне решать…" Достает из бара бутылку "Хенесси", лимончик, бокалы… Сели. Я ему как духу… Чего, думаю, таить? Про Инку, дочку, семью свою разваленную. Он слушает и подливает. Приговорили бутылку, вторую начали. Маша в дверь осторожно заглядывает, он ее пальчиком подманил: "Любишь его?" Кивает в ответ. "Замуж пойдешь?" Она мне на шею. Тут меня на слезу пробило. Не ожидал от нее. Ну и коньяк в организме плавает…

Крайнев изумленно покачал головой.

–  Это еще не все!
– успокоил Пищалов.
– Папаша, его, кстати, Иван Семенычем зовут, сразу за дело. Назавтра пришел адвокат, через неделю я свободен. Без адвоката развод долго бы тянулся. Инке адвокат - договор: квартира переходит к ней, взамен она отказывается от алиментов, но я обязуюсь ежемесячно дочке не менее трех прожиточных минимумов… Если будет препятствовать с дочкой встречаться, договор денонсируется. Инка, как про квартиру прочла, сразу подмахнула. Ладно… Иван Семенович назначает помолвку. На даче. Это только называется "дача", на самом деле особняк громадный, лужайка, бассейн, фонтан… Родителей моих привезли, а мне Семенович велел дочку доставить, Полинку. Знакомиться - так со всеми! Дает лимузин с шофером. Инка увидела, зафыркала: бывший муженек пыль в глаза трусит… Ладно. Привез я Полинку, дорогой думаю: буду держать возле себя. Чужая кровь. Ошибся… Ты Полинку знаешь: Мальвина из сказки. Волосы золотистые, вьются, глазищи голубые… Куколка! Семеныч с женой как увидали, так и прикипели. Два дня с рук не спускали! Наняли клоуна развлекать, привели пони, вечером фейерверк… Фотограф бегает, снимки на память. Перед отъездом каждому по альбому, в том числе и дочке. Семеныч мне говорит: "Думал, пусть Маша учится, но теперь все! Будет рожать! Мне пятьдесят пять, хочу внуков! Если такую куколку мне соорудишь, считай должником…" Оказалось, у него бизнес, да еще какой! С какой радости он в чиновники поперся, не знаю, но догадаться несложно. Чиновнику бизнесом руководить нельзя, в его ведомстве с этим строго, отдал в управление. Как у нас управляют, знаешь. Ворье! Одних выгнал, затем других… Хотел дочку на контроль поставить, для того ее к нам в аудит устроил, пихал в экономический. "Теперь, - говорит, - контролером будешь ты! Бросай свой банк, зарплату нищенскую! Есть дела поважнее. Замом генерального определю, будешь присматривать за управленцами, а там, может, и сам возглавишь…"

Крайнев засмеялся. Пищалов глянул обиженно, но потом не выдержал и поддержал.

–  Это не все!
– сказал он, отсмеявшись.
– Дай закончу. Привез я Полинку домой, она, конечно же, похвасталась, альбомчик маме показала. Звонит мне Инка, и голос у нее… Как понесла! Оказывается, я давно все задумал, нашел невесту богатую, вынудил супругу законную на развод подать, обобрал ее при дележе имущества… Короче, сволочь законченная! Ох, Витя!
– Пищалов перекрестился.
– Пусть меня бог простит, но я ей все сказал! Про провинциалок хитрожопых, гименопластику подлую… Ты знаешь, я человек не злой, но душу отвел. Об одном жалею: лица ее в тот миг не видел! Никогда не думал, что месть сладка. Слышу: плачет, и слезы эти ядовитые от ненависти. Изменитьто ничего нельзя. Решение суда вступило в законную силу, отказаться от договора - потерять квартиру. Перехитрила сама себя…

–  Не страшно?
– спросил Крайнев.
– Не успел снять один хомут, как новый на шею?!

Пищалов покачал головой.

–  Ты ведь не любишь Машу?

–  Полюблю! Главное, как она ко мне… Это не Инка. Знаю, что скажешь! Бессовестно охмурил девушку, к богатству прилип. Правда! Охмурил, прилип. Но я, когда в постель ее тащил, о богатстве не думал. Есть таковое - что ж… Мне нравится. Ты даже не представляешь, как счастлив! Месяц назад вешаться хотел, а сегодня любим, уважаем и весь в шоколаде. В които веки вижу: мне рады! Маша светится, а тесть… Вот!
– Пищалов указал на бутылку.
– Из его запасов. Сам дал. Говорит: "Пойдешь к начальнику заявление подписывать, угости! На свадьбу зови…" Он к тебе полон респекта.