Интернат, или сундук мертвеца
Шрифт:
— Тогда уж просто в фонд помощи семьям погибших милиционеров! — сказал один «лапушка», почувствовав себя патриотом.
— Надо было забирать автобус у водилы возле гостиницы, — пробормотал второй, — пусть бы с ним турок сам разбирался.
— Милейший! — повысил голос Хамид и сжал кулаки. — Позови хозяина!
— Слушаю вас, — сказал хозяин, проследив отъезд милицейских машин.
— А скажи мне, милейший, где здесь росла раньше большая акация, а?
Мужичок неуверенно улыбнулся уголком рта, кивнул, словно соглашаясь, — мол, «как же, росла!» —
Дверь ударила Хамида по лбу. Если бы не выступающий мягкий живот, принявший удар первым, Хамид не отделался бы просто рассеченным лбом.
Охранники, успевшие за это время помочиться у автобуса и засунуть в рот по новой жвачке, шли к Хамиду, оглядывая окрестности, не вызывающие у них ни малейшего чувства опасности. Они услышали гулкий протяжный звук — это лоб соприкоснулся с металлом — и увидели, как Хамид падает навзничь, взмахнув руками.
Охранники побежали, пригнувшись и вытаскивая на ходу оружие. Удивленная Наталья поспешила в автобус к Илие, мужичок тянул на себя тяжелые створки дверей, закрывая их изнутри, и только рыжий секретарь не сдвинулся с места и стоял на ветру удивленным рыжим клоуном.
Охранники бились некоторое время в дверь, потом стрельнули по ней пару раз. Никитка решил оттащить Хамида к автобусу, но тот открыл глаза.
— Что это было? — спросил он, проведя ладонью по лбу и разглядев кровь на пальцах.
— Этот мужик, хозяин ангара, — объяснял Никитка, отодвинув на всякий случай лицо подальше от Хамида, — он натурально долбанул тебя дверью, а сам заперся.
— Почему? — удивился Хамид, пытаясь сесть.
— Может, он не любит, когда его называют «милейшим»? — предположил Никитка.
— А это что? — спросил Хамид, показывая пальцем.
Никитка оглянулся. К ним спешил, приволакивая ногу, запыхавшийся старик.
— Родимые, — говорил он, глотая холодный воздух, — родимые, не стреляйте, не надо! У него двое детей, он просто… Он свою собственность защищает!
— Мне плохо, — сказал Хамид. — Я ничего не понимаю — что надо этим людям?
— Я опоздал чуток, не надо было спрашивать у хозяина про дерево! — сказал старик, наклонившись к сидящему Хамиду и разглядывая его лоб. — Спроси у меня, спроси!
— Что ему надо? — слабым голосом поинтересовался Хамид у Никитки.
— Он, хочет, чтобы ты у него спросил про акацию, а у хозяина не надо было спрашивать, его хозяин этого очень не любит!
Противный старик перестал двоиться у Хамида в глазах. Понемногу почувствовался холод твердой земли и пропал шум в голове.
Охранники, обежав ангар, не нашли входа и стреляли в обложенные железом стены.
— Скажи этим бестолочам, — показал на них Хамид, — пусть подойдут.
Секретарь крикнул. Охранники подбежали, двигая челюстями.
— Я хочу с ним поговорить, — сказал Хамид, — а вы уж постойте рядом, придурки. — Он отвел рукой от себя дуло пистолета и направил на старика.
— Да я всегда пожалуйста, я смирный, — испугался
— Что ты там бормочешь про акацию? Ты знаешь, где она росла? — Хамид показал Никитке жестами, что хочет встать, Никитка поднимал его сзади под мышки.
— Конечно, знаю! А еще говорят, у нас музеев нету! Тут никаких музеев не надо, просто поставить табличку: тут, мол, в этом месте, росла акация!
— Где? Она? Росла? — тихо и зло проговорил Хамид.
— Да кто ж это точно знает?! Но росла, это точно! Если все время приезжают, кричат, дерутся и спрашивают про нее, как не расти! Где-то тут и росла, только все теперь зацементировали, застроили. Ты экскаваторы будешь пригонять? — На Хамида смотрели прищуренные выцветшие глаза.
Хамид медленно размахнулся, приготовив кулак, но Никитка схватил его сзади за руку.
— Минутку, кто это приезжает и дерется? — спросил он.
— Да вот такой же короткошеий, злой и богатый! Сначала культурно так, бутылку поставил с закуской, а потом драться полез, ну точно как этот! — Палыч на всякий случай стал отступать спиной к ангару, не сводя глаз с дула направленного на него пистолета.
— Подожди, никто тебя не тронет, — пытался остановить его Никитка.
— Ты кого это обзываешь короткошеим! — брызгал слюной Хамид, наступая.
Послышался тяжелый скрежет. Все обернулись на звук и увидели, что створки дверей открываются. Хамид, собиравшийся обозвать как следует старика, так и остался с вытянутыми губами, застывшими на звуке «о». В открывшемся пространстве ангара на них смотрело дуло пулемета.
— Палыч, — крикнули оттуда, — беги сюда, я тебя прикрою!
— Ложись! — Один из охранников бросился на Хамида и повалил его, закрывая собой. Никитка неуверенно опустился на колени. Старик спокойно похромал в ангар.
— Ну я как чувствовал! — шипел охранник в лицо Хамиду. — Ну как чувствовал. — Он раскрыл сжатую ладонь и показал лимонку. В Хамида смотрели близкие бешеные глаза. — Щас повеселимся!
— Да что же это такое, кто-нибудь мне объяснит?! — Хамид спихивал с себя молодое тяжелое тело. — Брось гранату, идиот!
Охранник потянулся к кольцу, Хамид взвыл и упал на его руку с гранатой, закрывая ее телом.
— Голубчик, миленький! — Он тяжело дышал, в глазах плыли синие круги. — Не надо бросать, это я пошутил, спрячь, спрячь, родимый, она нам еще пригодится…
— Мальчики-красавчики! — услышал он веселый женский голос. — В войну играете? Вы не поверите, но мне что-то совсем сегодня стрелять неохота!
Хамид моргал, сгоняя капли пота с ресниц, пока Ева не определилась в зимней серости знакомым силуэтом у ангара. Узнав ее, он тяжело встал. Никитка тоже встал и улыбнулся во весь рот.
Ева стояла, чуть склонив голову набок, и прижимала к себе небольшой газетный сверток. Хозяин ангара отошел от пулемета и осторожно выглянул.
— Стреляй в нее, — шепотом сказал Хамид лежащему охраннику, пнул его ногой и заорал громко, как мог: