Интим не предлагать!
Шрифт:
— Ромашкина, доброе утро! Какая приятная встреча.
Натянув язвительную улыбку оборачиваюсь и даже не пытаюсь сделать вид, что рада их видеть.
— Прости, не могу ответить тем же, — незаметно окидываю взглядом Богдана: в отличие от вчерашнего утра он выглядит слегка не выспавшимся, но вполне свежим. Небушко глаз сияет словно кристальная водица Архыз. Терминатор он, что ли. Столько не спать и так лучиться.
— Хочу лично поздравить с бракосочетанием, Богдан клёвый чувак, тебе крупно повезло. Горько молодым! — тянет лыбу Пашутин, и я испуганно озираюсь по сторонам:
— Да тише ты! Мы решили не афишировать. Да, Богдаша?
— Не знал, что вы так близко знакомы, — Малиновский с интересом смотрит на Артёма и тот пренебрежительно жмёт обтянутыми тёмной футболкой плечами:
— Да перекидывались как-то парой слов в интернете. Ничего особенного.
— Серьёзно? Как интересно. А подробнее? — явно оживляется Малиновский, но Пашутин выуживает из кармана жужжащий мобильный, и, извинившись, ретируется. — И давно вы знакомы? — адресовал вопрос уже мне.
— А тебе какая разница? И вообще, у нас пара в другом корпусе, ещё опоздаем. Пойдём, Ань, — тяну за руку Цветкову и слышу язвительное с спину:
— Не хочешь спросить, где я провёл ночь?
— Мне плевать.
— Не волнуйся, я тебе не изменял.
— На это мне плевать вдвойне, — не оборачиваясь мысленно посылаю Малиновского к дьяволу и торопливо сворачиваю за угол, таща за собой Цветкову, совсем как та блонди тянула за поводок свою собачку с выпученными глазами.
— Как ты его! Молодечик, Женька, пусть знает, по чём фунт лиха, — восхищённо лепечет Анька, а я лишь ощущаю, как моё нутро переполняет чувство неприятной злости.
Ведь он действительно провёл с кем-то эту ночь, не с Пашутиным же. А если эта девица узнает, что он женат на мне, то может разнести слух, что Ромашкина — лохушка, потому что муж ходит от жены направо и налево. Не очень-то хочется выглядеть в глазах других безвольной тряпкой.
Да, наш брак фиктивный, но можно же удержать в узде своё либидо один несчастный месяц?
— А вы с ним смотритесь, — не отставая от меня, улыбается запыхавшаяся Анька.
— Кто с кем?
— Ну, ты и Малиновский. Очень подходите друг другу. Даже жаль, что всё не по-настоящему.
— Мы с тремя миллионами подходим друг другу. И вообще, хватит глупости сочинять, лучше ускорься, а то опоздаем.
Часть 11
Подъезжаю к дому и вижу возле ворот чудо: Ромашкина, вытянув длинные ноги, сидит прямо на газоне и с упоением читает книгу. Вернее, это только так кажется, что с упоением: едва услышав шум мотора, поднимает голову и зло смотрит в мою сторону.
Кажется, горгона не в духе. Торможу неподалёку и опускаю стекло:
— А ты чего здесь торчишь?
— Ключи потеряла, — в голосе столько яда, что хватит истребить половину Никарагуа.
— Потеряла? И где?
— Знала бы где, пошла бы и отыскала, — захлопнув книгу, швыряет ту в безразмерную сумку. — Я тебе звонила.
— Серьёзно? — не глядя нашариваю в кармане телефон и вижу несколько пропущенных от Ромашкина. — Сорри, не слышал.
— Не слышал? Ты не слышал, а я полтора часа должна на улице как бездомная прозябать? Я, вообще-то, устала и есть хочу. Вопиющая безответственность. Впрочем, чему я удивляюсь…
И сразу наезд! Всё, этот брак будет точно первым и последним. Развод — и на вольные хлеба. Манал я.
— Вообще-то, не я виноват, что ты ключи посеяла.
Ромашкина вскидывает на меня злющий взгляд и опаляет васильковыми стрелами:
— Малиновский, скажи, ты совсем идиот? Чтобы потерять ключи, нужно их для начала иметь!
И тут меня осеняет.
— Упс. Я тебе ключи не оставил, что ли?
— Представь себе — нет! Я утром просто за собой дверь захлопнула. А если бы дождь пошёл? Или град? Или…
— Или торнадо, или наводнение, или цунами — я понял. Совсем вылетело из головы, я же извинился. А повинную голову меч не сечет. Садись, — киваю на соседнее пустующее кресло, но ловлю в ответ полный пренебрежения взгляд.
— Сама дойду, — опережая меня, Ромашкина протискивается в плавно разъезжающие в разные стороны металлические ворота и, не оборачиваясь, идёт к дому.
Медленно еду следом, любуясь разъярённой фурией.
Может, моя жена и редкостная стервозина, но в свет с такой выйти точно не стыдно: ноги от ушей, тонкая талия и в декольте есть что положить. Понятно, почему Пашутин про неё при споре вспомнил. Хотя когда я потом спросил, почему он скрыл факт близкого с ней знакомства, тот просто слился, ответив, что разве всех упомнишь. Может, общался, может, не общался…
Игнорируя гараж паркую машину возле дома и поднимаюсь по ступенькам к входной двери: Ромашкина уже стоит там, демонстративно смотря сквозь меня.
— Ключ у меня один, нужно заехать в мастерскую. Если хочешь, поедем завтра из универа вместе. Да и туда тоже. Тебе к какой паре?
— Спасибо, но я лучше у ворот опять подожду, не хочу быть тебе ничем обязанной, — цедит она, с преувеличенным интересом рассматривая ящик для почты.
— Да брось, лапуль, мне не сложно. Мы же с тобой вроде как в одной лодке.
Ромашкина окидывает меня ледяным айсбергом взгляда и морщит носик:
— Не знаю, я сама по себе гребу в сторону своих трёх миллионов.
— То есть, тебя только деньги интересуют?
— Конечно! — и смотрит как на умственно отсталого.
Признаться — это немного задевает моё на удивление ранимое эго. Деньги деньгами — это понятно, но неужели нигде и ничего не ёкает? Не припомню, чтобы девчонки так откровенно с меня сливались. Нет, были динамщицы, дешёвые актрисы “я не такая”, были те, кто делал вид, что не догоняют — но во всех случаях это была просто игра в кошки-мышки, где я, разумеется, не в роли жертвы. Но Ромашкина, весь её вид транслирует откровенное “терпеть тебя не могу” и это почему-то уязвляет.