Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
— Да хрен его знает. Я сидел в клетке чуть больше собачьей будки. С мешком на репе и связанными руками. А голос шел из динамика. Его заранее записали и крутили с утра до ночи. И даже ночью продолжали, только убавляли звук.
Я эту гребаную лекцию наизусть запомнил, — мужик прокашлялся и с восторженной хрипотцой произнес: — И знайте — вы не рабы, не крепостные крестьяне, а свободные граждане свободной страны.
Старый свет устарел со своими феодальными порядками. Император мечтает лишь о войне, колонии
Власть народа в руках народа — об этом знали еще тысячи лет назад, во времени великой Римской республики. И мы тоже должны стать республикой, потому что демократия и ограниченный законом капитализм — единственное возможное будущее, обусловленное естественным развитием социума.
И поэтому, братья, мы должны любой ценой бороться за свободу и независимость!
— Мать честная… — Юстас снял запотевшие очки и протер платком. — Все еще хуже, чем я думал.
— И как они собираются добиваться свободы и независимости?
— Не знаю, начальник. Честно. Про это граммофон не вещал. И я никогда не слышал, чтобы кто-то говорил об этом при всех. Когда настало время, меня просто вытащили из клетки и отвели в тесную комнатушку. Дали ваши фотокарточки и сообщили место и время. И добавили: просто представь, как они горят. И они сгорят. А иначе мы поджарим твою мать на медленном огне.
— Можешь вспомнить что-нибудь еще? Окружение, звуки, запахи?
— Там было холодно, сыро и темно. Наверное, мы сидели в подземелье или глубоком подвале. Снаружи звуки вообще не доносились, а внутри постоянно кричали, стонали, молили о помощи… Ну и воняло говном, как в сельском сортире. Неудивительно, что типчики ходили в масках. Жуткое местечко, начальник. Хуже любой тюрьмы — а мне есть, с чем сравнивать. Ай, мля…
Мужик поморщился и тряхнул головой.
— Что случилось?
— Да башка трещит. Как газу нанюхался — так и началось.
— А ты засыпал после этого газа?
— Нет, начальник. Хреново было, как отравившемуся псу, но не отключался.
— Вообще? Тебе делали какие-нибудь операции? Вводили наркоз или опий?
— Нет. Но каждое утро после завтрака отводили в комнату, где было очень жарко и шумно. Что-то гудело, щелкало, свистело — как в котельной парохода. Или на огромной винокурне.
Сердце настороженно екнуло.
— Так, продолжай.
— Ну, там газом и пичкали. Каждый день на протяжении месяца. Лучше бы просто мучили, ей богу. Так погано еще никогда не было.
Все чудесатее и чудесатее. Борцы за демократию с замашками террористов, подземелья с рупорами пропаганды, и газ, от которого в мозгу вырастает манород.
Зато теперь намерения бомбистов примерно ясны.
Перебить наследников, стравить крупнейшие семьи и на фоне воцарившегося хаоса предложить
Первая мировая началась со смерти единственного кронпринца, а здесь уже целая серия покушений — правда, большей частью неудачных.
Хвала богам, никто еще не погиб, и только поэтому войну родов удается сдерживать, но это лишь до первой смерти.
А потом начнется такая свара, что можно будет без труда захватить власть и делать то же самое, что и раньше, только тащить всю выгоду себе, а народ разводить мнимым изобилием и еще более мнимой свободой.
Где-то я такое уже видел…
Примерно в начале девяностых…
Если же распря грянет в Европе, как и предрекают похитители (да и не только они — раз об этом говорят так часто и открыто, значит, войска уже на позициях и ждут сигнала), то у Николая будет куда больше забот, чем посылать экспедицию на усмирение сепаратистов.
А когда война закончится, Штаты укрепятся настолько, что обескровленная бойней держава с ними попросту не справится.
А дальше по накатанной — кредиты пострадавшим странам, план Маршалла на двадцать лет раньше срока и привязывание ниточек к большинству европейских стран.
Аккурат для того, чтобы в дальнейшем дергать за них и при любом удобном случае гадить России.
И если американцы из нашего мира делают это сугубо по экономическим причинам, то здесь появятся и социально-политические.
Один народ, разделенный океаном, идеологией и постоянной угрозой войны — это крайне опасная гремучая смесь, которая может привести к таким последствиям, что Вторая мировая покажется дракой детей в песочнице.
Нет, надо срочно решать вопрос, иначе ничем хорошим это не закончится.
— Юстас, — отвел мужчину в сторонку и прошептал: — Вы можете связаться с Николь?
— Разумеется. Она одной из первых провела себе телефон.
— Отлично.
Мы поднялись из застенка в кабинет.
Я поднес к уху динамик, а ко рту микрофон — вот казалось бы мелочь, так и лезущая на ум, но нет, соединить их вместе додумаются еще не скоро.
После нескольких щелчков приветливый голос телефонистки спросил, с кем соединить.
Я назвал имя и фамилию, и через полминуты услышал недовольное бормотание ученой:
— Кто?
— Это Гектор. У тебя есть рентген? — только бы его уже изобрели, только бы его уже изобрели.
— В смысле — есть? — в тоне скользнули нотки возмущения. — Мы пересекались пару раз на конференциях — только и всего.
— Да я не про ученого. А про его аппарат.
— Ну, нормальный у него аппарат. Хотелось бы побольше, но в целом я довольна. А к чему такие вопросы?
— Так… — вдохнул поглубже и собрался с мыслями. — Мне нужна портативная установка для просвечивания тканей лучами радиации.