Интриган. Новый Петербург

Чехин Сергей Николаевич

— Лучше бы ты правда молчал, — «разбойник» отошел в сторону и поднял руку. — Готовься!

Соратники вскинули винтовки, точно расстрельная команда.

А я смотрел на стоящих на коленях мужчин и не мог решить, что делать дальше.

Ведь если их отпустить, все пойдет наперекосяк.

А если убить, стану на шаг ближе к выполнению основного задания.

Да, я убивал многих, но всегда за дело. А это — невиновные люди, жертвы обстоятельств.

— Целься!

Но на другой чаше весов — благополучие империи.

Шесть

жертв во благо спасения миллионов.

Справедливый обмен?

С точки зрения прагматизма — безусловно.

С точки зрения совести и чести есть вопросы.

— Пли!

Белый дым заволок согбенные фигуры.

А когда рассеялся, пленники все так же стояли на своих местах.

А пули висели напротив, расплющенные о земляной щит.

Который пыльной горкой опал на траву.

— Не понял? — агент нахмурился.

— Да нехай йде, — я отмахнулся. — Шо они кому расскажут? Хто им поверит? Чаклун среди босоты — смех да и только.

Соратник посмотрел на меня, как на умалишенного, а затем произнес:

— Иди-ка сюда…

Мы отошли к деревьям, и мужик зашипел на ухо:

— Ты охренел? Они все расскажут Пушкиным. И даже если твое шапито сработает, Пан найдет железное алиби для всей семьи. И тогда Пушкины начнут рыть дальше, перебирая кланы и наследников одного за другим. И как думаешь, через сколько дней они докопаются до тебя? И что ты им скажешь? Что бегал по прериям наперегонки с индейцами? Случайно не с теми, что напали на форт?

— Послушай…

— Нет, это ты послушай, — палец ткнулся в грудь. — Пощадишь их — погубишь нас. И точка.

Может, я слишком давно не был на операциях.

Может, плен и коляска слишком сильно подкосили мой дух.

Может, размяк от детских сказок, где герои всегда следуют идеалам добра.

Но почему-то никак не мог заставить себя закрыть глаза на расстрел невиновных. Несмотря на все грядущие последствия.

— Послушай-ка сам, — шагнул к зарвавшемуся агенту, и тот сразу опустил руку. — Это — моя операция. Ваш хваленый Сиплый свинтил, так что командую теперь я. Почему? Потому, что я колдун. Вопросы есть? Или хочешь это оспорить?

Соратник сглотнул и отступил.

— Их нельзя отпускать, понимаешь? — тон из грозного вмиг сделался заискивающим.

— Понимаю. Но и убивать их не буду. Эй, хлопцы! — махнул расстрельной бригаде, решив доиграть свою роль до конца. — Свяжите их, мешки на головы — и в грузовик.

— Да ты с ума сошел?! — в ужасе прошипел осаженный сексот. — Хочешь, чтобы Пушкины узнали еще и о наших связях с дикарями?!

— Не истери, — прорычал в ответ. — Когда я закончу, семьям будет не до нас. Все это, — обвел просеку рукой, — покажется мелкими проделками на фоне того, что начнется. Так что делай, что сказал.

Агент не отважился спорить с чародеем — и правильно сделал.

Пока пленных вязали, а из лагеря гнали грузовик, я забрался в вагон и осмотрел добычу.

Десять ящиков с

трехлинейками — по десять винтовок в каждом. По пять — с карабинами и револьверами. По одному с динамитом и фитильными гранатами.

Два мешка пороха — оба вспороты.

Патронов — хоть заешься, можно даже не считать.

И несколько коробов расходников вроде кобур, патронташей, штык-ножей, портупей и охотничьих кинжалов.

Не знаю, сколько людей живет в Новом Белгороде, но если город небольшой, этим вагоном можно снарядить весь гарнизон.

Все это, разумеется, в грузовики бы не влезло — помимо того, на котором приехал я, была еще машина агентов.

Итого два кузова — но по сравнению с вагоном это все равно что карман против рюкзака.

Поэтому загрузили только самое необходимое для штурма и покатили к старому выработанному медному руднику в горах.

Я же, свистнув Снежка, с горем пополам добрался до резервации и сообщил Ирмиду место сбора.

И когда стемнело, вереница разукрашенных сажей ильвас доставили оружие и пленников в пещеру.

Охранников отвели в дальний туннель и оставили под присмотром вооруженных женщин, чтобы никто ничего не подслушал.

Я предупредил, чтобы с ними обращались так, как обращались бы со мной, и вернулся в главную пещеру.

Там у костра сели десять вождей — начался военный совет.

— Охотники насчитали двадцать бледных снаружи, — сказал Тульма. — Смена — в полдень и закат. Итого — шестьдесят врагов. Нас почти вдвое больше, но эти белые — не простые воины. Простые воины много пьют и отдыхают, а эти держатся строго, словно стерегут что-то очень ценное.

Я взял обгоревшую ветку, подошел к стене и по памяти нарисовал схему форта, где отметил бастионы с тяжелым оружием.

Все это напомнило брифинг перед операцией, только вместо проектора — костер, вместо карты — стена, а вместо спецназовцев — покрытые краской и шрамами аборигены.

— По краям крепости — пушки и станковые пулеметы. Как минимум от двух нужно избавиться в первую очередь. Для этого нам понадобится вот что.

Я взял стальной шомпол для очистки нагара, клок шерсти, тонкую тетиву, патрон и шашку динамита.

Из патрона вынул пулю (запрессовали на совесть, без кусачек пришлось повозиться) и заткнул гильзу пыжом, чтобы не высыпался порох.

Затем примотал к шомполу шашку и вставил стержень в ствол. Получился примитивный надкалиберный гранатомет.

— Сделаете десять таких «стрел». Летят недалеко, но я позабочусь, чтобы каждая попала в цель, — нарисовал широкий конус от форта к западу и заштриховал. — Это — мертвая зона для оставшихся орудий. Находясь в этой области, мы попадем только под огонь со стен. Я не могу использовать волшебство в открытую, поэтому на постоянную поддержку не надейтесь. Наш козырь — внезапность. Надо подойти так, чтобы нас не замечали как можно дольше. Но перед этим надо лишить крепость связи.