Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
Новый Петербург должен был стать отправной точкой — фитилем, что зажег бы пожар бунтов и убийств, который расползся бы повсюду. И быть может, даже достиг Старого Света.
Но заговор провалился, а наши решительные действия спутали врагам все планы. Если бы чародеи выступили против толпы — полыхнула бы вся Америка. И все же мне удалось удержать благородных от необдуманных поступков, и тем самым погасить пламя восстания в зародыше.
Здесь есть чем гордиться, однако расслабляться рано — вряд ли предатели оставят попытки отомстить за провал и отделиться от Империи,
Так что расслабляться нельзя, хотя и очень хотелось — бессонная ночь и крайне напряженный день вымотали до потери сознания. Но перед тем как отправится на боковую, необходимо подготовить ответ всем без исключения горожанам — и тем, кто ждал нового сигнала от заговорщиков, и тем, кто прятался среди руин и понятия не имел, что делать дальше.
Я подал идею сфотографировать тела именно в такой пропорции и напечатать во всех утренних газетах. А на передовице оставить всего два слова:
Вы довольнъ?
И под ними — точное число погибших. И больше ничего — ни новостей, ни комментариев, только итоги этой проклятой Варфоломеевской ночи.
Совет семей, взявший на себя временные функции градоначальника, поддержал предложение тремя голосами «за». Пушкин, хмурый и злобный больше обычного, предсказуемо отказался.
— А еще, — Распутина оперлась ладонями на стол, — я собираюсь показать всем жителям, что дворяне их не оставили, не разбежались по своим имениям, не уплыли за океан, а остались здесь и сообща работают над преодолением этой беды. Поэтому хочу поднять на шпиле флаги трех крупнейших семей Нового Петербурга. На горизонтальной мачте — вровень, один за другим, без тех, кто выше, и тех, кто ниже. Что скажете?
— Почему трех? — Кросс-Ландау изогнул бровь.
— Но ведь Хмельницкие арестованы… — магистр с удивлением посмотрела на адмирала.
— А я разве говорил о Хмельницких? — мужчина улыбнулся и указал на Андрея Семеновича. — Быть может, Старцевы и не крупнейшая и далеко не самая богатая семья. Но это меньшее, что мы можем сделать в благодарность за их действия. Если бы не Гектор, жертв было бы несоизмеримо больше. Так что я ходатайствую о четвертом флаге. Но если вы сомневаетесь, предлагаю голосовать. Я — за.
Земской тоже поднял руку. Пушкин, вопреки ожиданиям, после недолгих сомнений присоединился.
— Замечательно, — Софья подмигнула мне. — Совместными усилиями мы быстро отведем напасть. Так держать, господа. Если в настоящий момент вам некуда идти, в Академии вам всегда рады. Надеюсь, еще не забыли, где общежитие.
Это предложение в первую очередь предназначалось моей семье — резиденции других родов пострадали незначительно, и только наш дом сгорел дотла.
— Нет уж, увольте, — проворчал оружейник. — Флаги флагами, а оставаться здесь я не намерен. Мало ли, вдруг заговорщик — один из вас. Про Пана вон всякие слухи ходили, но никто и не думал, насколько все серьезно. Так что позвольте откланяться.
— Вы можете поехать в поместье Хмельницких, — Генрих
— Сейчас туда нельзя, — Ратников покачал головой. — Мои агенты еще ищут улики.
— Тогда мы с радостью примем вас у себя. Если вас, конечно, не сильно смущает запах гари, — адмирал с грустью улыбнулся.
— О, вот вы где, — в лекторий вошел Орест, держа под мышкой помятую каску.
Выглядел полицмейстер так, словно только что вернулся из окопов Первой мировой — чумазый от сажи, с подпалинами на мундире и сломанной надвое дубинкой за поясом.
— Докладываю Совету — порядок на улицах полностью восстановлен. Разбор завалов продолжается. Новых тел покамест не найдено — и даст Свет, найдено не будет. Зато глядите, кого я встретил по дороге к вам.
Из-за спины наследника вышла Дульсинея — перепуганная до смерти, в порванном на плече платье, но живая и здоровая.
— Дуся? — «Чехов» встал, придерживаясь за спинку.
— Андрей Семенович! — горничная бросилась ему на шею и разрыдалась. — Какой ужас! Вы не представляете, чего я насмотрелась, чего натерпелась, пока бежала через город. Хорошо, что вы придумали спрятать Афину в Академии, но прошу вас — хватит. Все зашло слишком далеко, девочка могла погибнуть!
В зале воцарилась гробовая тишина. Все как загипнотизированные уставились на отца, а тот стоял столбом, потел и часто дышал, стараясь подобрать нужные слова.
— Пап… — хмуро бросил Марк. — О чем она говорит?
— Дуся права, — Андрей отстранил женщину и поправил галстук, всем своим видом давая понять, что готов покаяться и принять любое наказание. — Я заигрался. Но видит Свет, я преследовал лишь благие цели.
— Подробнее, пожалуйста, — Орест похлопал по поясу с наручниками. — А то никак не пойму — дело возбуждать или нет?
— Да уж, — шагнул к отцу и скрестил руки на груди. — Будь добр объясниться.
— Я просил тебя по-хорошему, — с вызовом произнес мужчина, глядя в глаза. — Предупреждал о последствиях. Но ты лез и лез в этот омут, как кот — в крынку сметаны. Лез и лез, подвергая опасности не только себя, но и весь наш род. Я не хотел, чтобы однажды накачанные манородом ублюдки спалили наш дом дотла только потому, что ты возомнил себя Шерлоком Холмсом. Не хотел, чтобы моих детей похитили или взорвали только потому, что ты боишься покоя и рутины, как упырь — солнца!
«Чехов» трясущейся рукой снял очки и промокнул платком струйку крови.
— Поэтому решил тебя проучить. И наглядно показать, что случится, если не оставишь свои авантюры. После недолгого разговора Афина поддержала мое решение — она хоть и юная девица без дара, но всегда была умнее тебя. Госпоже Распутиной мы сказали, что просто ищем укрытие. Софья согласилась выделить комнату в общежитии, но ничего не знала о нашем маленьком заговоре. Да, это я писал тебе послания. Это я вот этими вот руками, — он поднес дрожащие кисти к бледному лицу, — срезал локоны дочери и отправлял в конвертах, чтобы однажды в посылке не прислали ее отрезанную голову. Но ты все лез и лез, лез и лез, лез и лез, не слушая никого и ничего… Ты…