Интриган. Новый Петербург
Шрифт:
— Ай-ай-ай, — волшебница погрозила пальчиком. — Кажется, кто-то прогуливал зельеварение. Иначе бы знал, что Филип фон Гогенхейм более известен под псевдонимом — Парацельс.
— Ого, — этого знаменитого алхимика и основателя современного подхода в медицине я, разумеется, знал, хоть и не был знаком с его трудами. — Серьезный ученый.
— Вот именно. А это — приложение к его трактату о врачевании, написанному в Новом Свете. Не вздумай сказать Распутиной, что я вынесла его из библиотеки, иначе мне голову оторвут. Парацельс прибыл сюда в 1525-м году в поисках новых лекарственных растений и веществ. В
Фолиант открылся на нужном изображении и замер. Взору открылась россыпь овальных капелек, часть из которых носила следы не то сколов, не то огранки. Больше всего они напоминали окаменевшую древесную смолу, грубо срубленную со ствола долотом или стамеской.
Рита перевела текст:
— Кристаллы неизвестной природы, обладающие ярко-выраженной магической энергией. Попытки взаимодействия — как колдовского, так и алхимического — не выявили никакой реакции, однако я вижу в этих каплях великий потенциал. Однако современная наука не только не в силах его использовать, но даже неспособна в полной мере постичь. Возможно, мои далекие потомки сумеют обуздать эту мощь, мои же знания здесь бессильны, бесполезны и бессмысленны.
— Очень похоже на манород, — склонился над записью в тщетных попытках заметить стертые строки или зашифрованное послание. — Но где он его взял?
— С этим сложнее всего, — Рита вздохнула и заправила за ухо упавшую на лицо прядь. — На всех остальных страницах указано, где и как добыто растение или вещество. Это принесли индейцы, это я нашел на склоне горы, это выращивали в парнике местные фермеры, а вот с манородом — ни намека. Словно ученый намеренно хотел скрыть происхождение капель.
— А что если оно отмечено в черновике? — в задумчивости потер подбородок, глядя на готический печатный шрифт. Уж я-то не понаслышке знаю, как много вымарывается и отбраковывается после авторской вычитки и редакторских правок. — Но в итоговый вариант не попало — возможно, на то имелись веские причины. Знаешь, где раздобыть эти записи?
— Это безумно редкие и столь же дорогие вещи, — Рита потерла виски. — Что-то хранится в музее — но, боюсь, после погромов там мало что уцелело. Что-то — в запасниках и архивах Академии Наук. Что-то — в частных коллекциях. Но тамошние экспонаты порой достают не самыми законными путями, так что найти записи будет сложнее всего.
— Но необходимо, — провел пальцем над рисунком, будто ожидая почувствовать перенесенную на оттиск энергию. — Я поговорю с Николь — пусть поищет в Академии. А сами попробуем потолковать с местными букинистами — глядишь, что-нибудь да отыщем. Главное — мы на правильном пути. Найдем источник манорода — найдем и заговорщиков.
Глава 22
— Черновики «Великого лекарства от ран» Парацельса? — Николь достала из сумочки блокнот и старательно записала название. — Конечно, помогу. Прямо сейчас позвоню в ИАН и узнаю. Хотя нет — лучше съезжу туда и доложу обо всем с места событий. В юности мечтала стать военной журналисткой,
— Вас проводить? — спросил из самых благих и чистых намерений.
— Фу, мужлан! — фыркнула ученая. — Я могу сама открыть дверь, донести пакет и отбиться от негодяев.
Из сумочки показался блестящий тубус с двумя контактами. Нажатие на кнопку — и между золотых игл с жутким треском проскочила искра.
— Порой наука ничем не хуже магии, — женщина спрятала шокер и довольно ухмыльнулась. — Ну, я побежала. Надеюсь успеть до закрытия. А если все же опоздаю — наберу завтра утром. Чао!
— Да… — Рита поморщилась и тряхнула головой. — Выспаться не помешает.
— Иди, — похоже, пока я дрых, подруга старательно лопатила библиотеку. — А я займусь частными коллекциями. Поговорю с Распутиной — может, что подскажет.
— Хорошая мысль. По книгам она дока.
— Кстати, что там наши ревизоры?
— Что-то не торопятся. Эскадра еще на полпути, на связь не выходит. Уж не знаю, что у них там произошло, но ждать еще долго.
— Сейчас может произойти что угодно, — вспомнил дирижабль и невольно поежился. — Ты останешься в Академии или вернешься домой?
— Теперь, наверное, останусь, — волшебница вздохнула. — До тех пор, пока не разберемся с манородом.
— Правильное решение, — улыбнулся. — Здесь безопаснее.
Рита кисло ухмыльнулась в ответ.
— Иногда мне кажется, что опасность повсюду. И верить нельзя никому. Ведь единственный человек, которому я доверяла так же, как отцу, оказался пришельцем из иного мира.
— И тебя, похоже, это не сильно удивляет. Что, были и другие?
— Только в старых крестьянских байках и сказаниях ильвас. Хотя я уже не уверена, где правда, а где вымысел. В любом случае, это ничего не меняет. Если тебя подселили при крушении «Титаника», то сомневаться в твоей преданности не приходится. Может, ты не совсем за нас, но точно против наших врагов. Так что твое откровение никак не изменит моего отношения. Болтать об этом тоже бессмысленно — в лучшем случае покрутят у виска, в худшем отстранят от занятий и отправят на воды — подлечить нервы.
— И какое оно?
— Кто? — девушка устало приподняла бровь.
— Твое отношение?
— Хорошее. Но замуж все равно не пойду. А пойду-ка лучше в кровать, пока не пришлось туда нести.
— Да мне не сложно… — по-казацки пригладил усы. — Или ты как Тесла — не тронь, не подойди.
— Нет, почему же. Чтобы не ходить вокруг да около, скажу так — я согласна на медленный танец. Не более. И, разумеется, не сегодня.
— Само собой. Спокойной ночи, Рита.
— Удачной охоты, Гектор. Или как там тебя зовут на самом деле.
Я спросил у прислуги о Распутиной — мол, дело неотложное, государственной важности, нужна срочная аудиенция. Девушка в черной мантии связалась с магистром по телефону с выделенной линией, и после объяснения сути визита получила приказ немедленно проводить меня в кабинет.
Я оказался под самым шпилем Академии, высоту которого оценил бы метров в тридцать. Точнее сказать сложно из-за устройства и шахты, и самого лифта — платформа очень быстро пролетала идеально подогнанные створки, почти неразличимые на белой стене.