Инвиктус
Шрифт:
Имоджен повернулась к Фарвею и, по традиции семейства Маккарти, повторила слова, которые тетя Эмпра говорила каждый год. Слова, прозвучавшие перед тем, как отгорел огонь.
— Загадай желание. И исполни его.
17
ТОЧКА ПОКОЯ
Теперь многое зависело от пластиковой ложки.
На протяжении всего предобеденного праздничного десерта Прия не переставала следить за этим столовым прибором в руках Элиот, примечала, как она водит большим пальцем по ручке. После того как Элиот в десятый, наверно, раз зачерпнула мороженое с красным
Задумку трудно было отнести к числу рискованных или хотя бы волнующих предприятий, но сердце Прии стучало как бешеное, когда Элиот выбросила картонку с ложкой в мусорный бак. Прия несколько отодвинулась от стола, выждала момент, когда новенькая отведет взгляд, схватила ложку, завернула в салфетку и сунула в свою сумку, больше похожую на торбу. Фар частенько подтрунивал над подругой, таскавшей повсюду такую ношу; Прия сама признавала ее обременительной, но объемистая торба с карманами требовалась ей для марли, универсального целебного спрея, медицинских патчей и всякой всячины, которую прихватила с корабля, по не смогла поместить в свой клатч Имоджен. Прия сунула похищенную ложку под плавки Фара; все это время сердце ее учащенно билось.
Компания вышла в холл, в стиле роскошных интерьеров Белладжио, с мрамором и декоративными колоннами. С улыбкой, говорившей, как ей хотелось надеяться, в моей торбе ничего такого нет, особенно ложки с ДНК, Прия присоединилась к спутникам. Оказалось, что непринужденно улыбаться не так уж и легко. Она не обладала, подобно Фару, способностью сохранять невозмутимое лицо и не умела, как Грэм, выключаться из царящего вокруг хаоса. Сейчас Прия думала только о том, что нужно как можно скорее провести анализ.
Судя по рассеянному взгляду, Имоджен считывала информацию со своего интерфейса.
— Сейчас здесь, в Белладжио, делать особенно нечего… Можем прогуляться по Стрипу и поплавать в бассейне во Дворце Цезарей или поесть в одном из ресторанов Гордона Рамзи. Большинство шоу и танцы начнутся позже вечером.
— Я хочу украсть Фара на часок-другой. — Прия взял Фара под руку, зажав свою сумку между ними. Улыбка ее становилась все скованней. — Прерогатива подружки.
— Вот как? — спросил Фар, но Прия стиснула ему руку — не азбука Морзе, но вполне понятно. — Ах да. Она права. Нам надо кое-чем заняться, э-э-э, вдвоем.
Элиот прищурилась и перевела взгляд с Фара на Прию. Неужели ревнует и хочет стать яблоком раздора? Или здесь что-то другое? Прия не могла понять чувств Элиот. Не получалось у нее оценить и реакцию Фара на Элиот — да, в ней присутствовали и гнев, и настороженность, но между этими двумя явно пробежал какой-то разряд. Некий вид абсолютной энергии, ощутимый даже на расстоянии. Он отозвался в груди Прии острой болью, обвился вокруг сердца и стиснул его, вскрыв микротрещины, о существовании которых она даже не догадывалась.
Может быть… это ревность?
— Сколько вас не будет? — спросил Грэм.
— Часа три, — ответила Прия, прикинув дорогу до корабля и время на анализ. — Или около того.
— Давайте наши купальные костюмы, а мы найдем чем развлечься. — Голос Имоджен звучал игриво, она явно намекала на что-то, и вовсе не деликатно. — А вы вдвоем идите и забавляйтесь.
Обратный путь на «Инвиктус» не стал легкой, беспечной прогулкой. Туфли
Воздух из системы жизнеобеспечения корабля упруго хлестнул Прию по лицу. Она бросила торбу на диван, едва не попав в Шафрана. Красная панда свернулась среди подушек, вцепившись в свое недавно приобретенное сокровище. За несколько часов пребывания во власти когтей и зубов животного парик заметно обтрепался.
— Одни. Наконец-то. — Фар запер дверь и снял очки. Перед глазами стояло солнце — его сияние и слепящий свет пустыни. — Мне требуется отдых от такого отпуска. Плохо уже то, что она дразнит нас «Рубаи», но неужели обязательно быть такой… такой…
— Самодовольной? Наглой? — Прия попробовала подобрать нужное слово. — Вредной?
— Непонятной и действующей на нервы. Ты заметила, что она слова не сказала об этой поездке в Вегас? Ни одного. Столько суеты, чтобы проникнуть в нашу машину времени, а потом оказывается, ей и дела нет, куда мы направляемся, и возникает вопрос: а до чего тогда ей есть дело?
— До тебя. — Слова прозвучали колко, как то зеленое чувство, из которого они проросли. Цепкие усики, сжимавшие сердце Прии, поползли вверх, к горлу. — Или это незаметно после двух взаимосвязанных случаев? Она не сводит с тебя глаз, Фар.
— Слишком часто пялится, да?
— А ты пялишься на нее.
Фар закусил губу. Щеки его раскраснелись от ходьбы, но Прия подозревала, что частично это вызвано и эмоциями. Ей тоже стало жарко: она ощутила испарину на теле, предстоящую ссору и, может быть, поцелуи. Словно кто-то взял и отключил все защитные механизмы, отвечающие за ее чувства. Не просто кто-то, напомнила она себе. Элиот. Которая все расстраивает.
— Пи…
— Знаю, это не романтично. Но очень похоже, что она высасывает из тебя силы, а ты позволяешь ей это делать. Я не хочу встречаться с человеком-тенью.
— Для нас это новая ситуация, — мягко произнес Фар. — Ты сказала, Элиот играет вдолгую, а я эту игру до сих пор не освоил. Вот и получается, то нелепая игра в гляделки, то дурацкая затея с париком. Единственное, что страдает, это моя гордость, которой, по мнению Имоджен, у меня хоть отбавляй.
Фар шагнул ближе, и тепло его загорелой кожи окатило ее с ног до головы. Кончиками пальцев он коснулся рук Прии, прижался носом к щеке. Теперь разряд подействовал совсем по-другому: не раскрыл трещинки, а заполнил их, и Прия почувствовала, что ее кожа не самая подходящая оболочка для всего, что находится внутри. Девушка замерла, затаив дыхание, как песня перед первой нотой и после последней.