Инвиктус
Шрифт:
— Ты уж постарайся, — попросила Имоджен. — Тете Эмпре нужно попрощаться с Гаем.
— Так и будет. — Элиот подергала себя за парик; все надежно, все готово к начинающейся погоне. — Будем надеяться на спокойное небо, быстрые ноги и отсутствие сюрпризов. Два шага — и Элиот растворилась в толпе. Грэм отступил назад и прислонился к травертиновым блокам арки LXII. Поднял лицо к только что упомянутому небу, все еще голубому, прочерченному белыми прядями облаков. Угасание где-то задержалось, хотя Грэм понимал: шансы на то, что небо уцелеет, у них невелики. В любой момент все может кончиться.
Имоджен рассмотрела кое-что другое.
— Выглядит так, словно
Научный склад ума подсказывал, что это всего лишь брызги и пыль, конденсировавшиеся в видимые формы, но он обнаружил, что если наклонить голову и использовать воображение, то видение меняется. Перистые облака похожи на парящую рассаду, которая ищет, где бы укорениться.
— А может, это стая голубей, у которых непорядок с оперением, — продолжала Имоджен. — И они наперегонки спешат в свой птичий салон.
Грэм до этого додуматься бы не мог; упираясь спиной в каменную кладку, он продолжал смотреть на облака. Кто знает? Может, небо и останется. Вероятность еще ничего не значит, потому что если он и усвоил что-то на «Инвиктусе» за одиннадцать с половиной месяцев, так это то, что сюрпризы случаются всегда.
43
КОГДА ПЛАНЫ ЛЕТЯТ В ТАРТАРАРЫ — БЕГИ
Элиот двигалась за четырьмя мужчинами, преследовавшими ее мать: через арку, где предъявляли входные билеты в виде керамических черепков, потом вверх — ярус за ярусом. Внутри амфитеатра поток людей редел, зрители рассаживались по местам. Эмпра поднялась на четвертый ярус, крутые деревянные трибуны которого предназначались для женщин и самых бедных зрителей. Сотрудники Корпуса торчали в своих свежевыглаженных тогах как бельмо на глазу. Марин жестом велел им отойти в сторонку и следить за Эмпрой, не вызывая подозрений.
Элиот тоже старалась остаться незамеченной и наблюдала, как мать, придерживая руками живот, усаживается на свое место. Светясь молодостью, она смотрела с высоты вниз, не отводя глаз от Порта санавивария. Может, Фар стоит сейчас за решеткой высоких ворот, вооружившись для смертельной схватки? Слышит нарастающий рев толпы, усиливающиеся звуки помпы — оркестра из флейт, рогов и водного органа, возвещающие начало представления? Вскоре в сопровождении слонов, акробатов и девственниц-весталок должен прибыть император. Будет осмотрено оружие, объявлены ставки — и в бой.
Кровь польется как вода, и наступит гибель миров.
И возможно — всего лишь возможно — начало нового мира.
Элиот посмотрела на запястье. Карманная вселенная была запечатана, звуконепроницаема и неподвластна законам местной гравитации. Тем не менее она прошептала:
— Пристегнись, пап. Невидимую колесницу сейчас будет болтать.
Чтобы привлечь внимание агентов Корпуса, не пришлось ни нахально улыбаться, ни подмигивать. Как только Элиот показалась на глаза Марину, лицо его приобрело выражение охотника, увидевшего добычу. Остальных агентов тоже охватил азарт, и руки их уже метнулись к кобурам со станнерами. Ни при каких условиях Элиот не могла позволить им подобраться близко — высоковольтный разряд поджарит не только ее, но и Веру тоже. Интерфейс работал с полной нагрузкой, загружая на чип память «Инвиктуса» и текущую видеозапись. Один-единственный выстрел мог привести к катастрофическим последствиям.
Элиот развернулась и побежала.
Путь отступления она просчитала по дороге наверх, усложнив его препятствиями и поворотами,
Все ее существо пело от мысли, что план действует. Марин и его люди бросили Эмпру; увлеченные погоней, они даже не заметили Грэма в коридоре второго яруса, несмотря на его явно устаревший наряд.
— Хорошая работа, — пела Имоджен в ухе Элиот. — Все, что от тебя требуется — заставить их бежать со скоростью ветра!
Все. Ха! Если бы Элиот не берегла дыхание, рассмеялась бы во весь голос. Да, она бежала быстро, но на открытом месте это требовало больших усилий. За пределами амфитеатра не встречалось углов, и толпа стала реже. На улицах беглянку гораздо легче заметить. Пора уносить задницу.
— Маккарти! — Марин и его люди выскочили из арки. Их тоги хлопали на бегу, словно они собирались взлететь.
Первый, продуманный, отрезок отступления уже закончился, но забег продолжался. Она свернула к северу, в сторону от «Аб этерно» и предполагаемого маршрута Грэма и Эмпры, и побежала во весь дух. Ад лизал ей пятки и гнал дальше и дальше, пока рев Колизея не стал глохнуть в лабиринте зданий с черепичными крышами. На первое место вышли другие звуки: буханье сердца в ушах, щелчок расстегнутой Марином кобуры и потрескивание воздуха вокруг электродов станнера. Запах опасности, слишком близкой, чтобы чувствовать себя спокойно, ударил в нос. Физические кондиции седоволосого восхищали, и Элиот прикинула, что до выстрела у нее остается минута, быть может, две.
Передача файла «Гори, крыса» выполнена на 90 %.
— Не сейчас, Вера! — выдохнула Элиот. Слово «крыса» исчезло, но сравнение с хвостатым грызуном осталось. Она мчалась по бесконечной улице, пробегая вдоль роскошных колонн. Она устала от гонки. И оттого, что этот бег — последний, легче не становилось. Упасть бы на землю, вот в эту грязь, раствориться в ней…
— Отвлекающий маневр работает, Элиот! Беги дальше! — Только благодаря этому голосу она и не рухнула. Имоджен, знавшая ругательство про тыкву, девушка-северное сияние с коктейльным зонтиком в волосах, ставшая для нее членом семьи, потому что им и была, рассчитывала на Элиот. Все друзья рассчитывали на нее, и если она сейчас упадет, то подведет их. — У тебя получается!
Метрах в десяти перед Элиот содрогнулся воздух, и вместе с ним вздрогнули все ее внутренности. Она знала это возмущение: атомы соединялись в молекулы, складываясь в фигуру мужчины в замшевой шляпе. Он стоял посреди улицы, держа в руке станнер на боевом взводе.
Не теряя времени, агент задал вопрос:
— Где катализатор?
— Аккерман? Снимите эту шляпу! — взревел Марин. Словно не имело значения, что и остальной костюм куратора не годился для 95 года нашей эры. Его оскорбляла именно шляпа. — И вы называете себя человеком Корпуса?