Инженеры
Шрифт:
В двух местах уже ждали плотники у сваленных бревен, спешно собирая копер. Карташев остановился, вынул профиль, нашел на ней соответственное место и начал разбивку.
– Ну, господи благослови, в добрый час! - тряхнул кудрями плотный десятник подрядчика, сняв шапку и перекрестясь.
Когда Карташев уже приказал забивать первый кол, он кашлянул осторожно.
– Не лучше ли будет, начальник, в ту низинку перенести мост, - воде будто вольготнее будет бежать туда - вниз, значит.
Карташев
Десятник оказался прав, и мост был перенесен на указанное им место.
Окончив разбивку, Карташев с десятником проехал на самый конец дистанции и разбил и там мост.
По окончании десятник сказал:
– На тот случай, если потом вам недосуг будет, быть может, сейчас и обрез дадите?
– Как же, когда сваи еще не забиты?..
– По колышку, а когда забьем, я проватерпашу.
Карташев подумал и сказал:
– Хорошо.
Но, когда, отнесясь к стоявшему невдалеке реперу, он дал отметку обреза, его поразило, что сваи будут торчать из земли всего на несколько вершков.
Он несколько раз проверил свой взгляд в трубу, выверил еще раз нивелир и в нерешимости остановился.
Бывалый десятник все время, не мигая, смотрел на Карташева и наконец, приложив руку ко рту и кашлянув, ласково, почтительно заговорил:
– Тут под мостом канавка под русло пройдет, и так что... - Он приложил руку к козырьку и посмотрел в правую сторону, куда падала долина. - Примерно еще сотых на двадцать пять, а то и тридцать, значит, глубже под мостом будет.
– Да, да, конечно, - поспешил согласиться Карташев и в то же время подумал:
"Ах, да, действительно! Канавка... Какой у него, однако, опытный глаз".
Когда опять приехали к первому мосту, копер уже был готов, его скоро установили на место, и к нему подтащили первую сваю.
Десятник быстро, толково, без шуму распоряжался, и когда свая была захвачена, поднята, и установлена, и прикреплена канатом, когда плотники, они же и забойщики, стали на места, десятник, вынув поддержки из-под бабы, обратился к Карташеву:
– Благословите, господин начальник, начинать.
– С богом!
– Господи благослови! крестись, ребята!
И все перекрестились.
– Ну, закоперщик, затягивай песню!
Закоперщик начал петь:
И так за первую залогу
Да помолимся мы богу...
И хор рабочих в красных рубахах дружно и звонко подхватил:
Эй, дубинушка, ухнем!
Эй, зеленая, сама пойдет!
Пойдет, пойдет, пойдет...
И воздух потрясли тяжелые удары бабы о сваю, первые под припев, а остальные молча.
Карташев во все глаза смотрел. Ему вспоминались чертежи мостов, сваи, вспоминался текст лекций.
Когда запели дубинушку, которую он до сих пор слышал только на студенческих вечеринках, его охватила радость и восторг.
– Залога!
И удары прекратились.
– Как поют, господин начальник?
– Хорошо.
– Прямо, можно сказать, архирейский хор, - говорил десятник, отмечая на свае карандашом расстояние, на какое свая ушла в землю, - на одиннадцать сотых, господин начальник, отказ...
– Ах, да, - вспомнил Карташев наказ Сикорского, - надо будет отмечать отказы. У вас есть книжечка?
– Так точно.
– Я вам разграфлю.
– Не извольте беспокоиться: я разграфил уже. Обыкновенно нашему брату, подрядчику, этого дела не доверяют: опасаются, как бы мы свою линию не выводили; бывает так, что и закапывают сваи вместо того, чтобы забивать их, всяко бывает, только наш подрядчик не из таких и нам не велит. Он лучше же лишнего перебьет. До какого отказа, господин начальник, бить будем?
Карташев напряженно вспоминал: "Как это, до двух сотых или до двух тысячных?"
– Ежели, к примеру, - продолжал десятник, - свая ровно пойдет, так и в три сотки отказ будет ладный.
– Нет, все-таки до двух бейте.
– Как прикажете.
И, повернувшись к рабочим, десятник сказал:
– Ну, готовы, что ли? Это еще что? - точно не понимая, в чем дело, спросил десятник.
От рабочих закоперщик с шапкой в руках подходил к Карташеву.
– Имеем честь поздравить вас с благополучным началом.
– Ну, народ, - неопределенно качнул головой десятник, наблюдая Карташева, и, увидев, что Карташев достал десять рублей, сказал весело: Ну, смотри, ребята, старайтесь да благодарите господина начальника.
– Благодарим! - дружно и весело отозвались рабочие.
– Поднимай бабу!
И баба под красивый припев речитатива: "Расчестная наша мать, помоги бабу поднять!" - стала подниматься вверх, а закоперщик уже опять затягивал:
Эй, ребятки, не робейте,
Своей силы не жалейте.
После второго залога десятник, приподняв шапку, обратился к Карташеву:
– Дозволите ли веселые песни петь?
– Конечно.
– Работа пойдет у них веселей: валяй, ребята!
Лица рабочих светились лукавою радостью, и только закоперщик с бесстрастным лицом, все тем же замогильным глухим голосом выводил:
Инженера мы уважим,
По губам - помажем.
И восторженно подхватила артель дубинушку, заметив, как залилось краской до корней волос лицо смущенно-растерянно улыбавшегося Карташева.