Иоанна I
Шрифт:
Напуганный, измученный и отчаянно тоскующий по миру и цивилизованности Авиньона, больной Урбан капитулировал. Сославшись в качестве предлога на возобновление военных действий между Англией и Францией, Папа стал строить планы по возвращению в Авиньон. Римляне слишком поздно поняли свою ошибку и отправили посольство в Витербо, чтобы умолять Папу остаться, но, к большому облегчению французских кардиналов, Урбан отказался. В булле, изданной 26 июня 1370 года, Урбан, под видом похвалы народу Рима, косвенно упомянул о враждебности населения к Святому престолу и намекнул на необходимость поддерживать дух сотрудничества, "если мы или наши преемники по уважительным причинам решим вернуться в Рим, нас не остановят никакие неприятности, которые могут там существовать" [317] .
317
Mollat, The Popes at Avignon, p. 160.
Иоанна, откликнувшаяся на призыв Папы и предоставившая войска в армию, которую
К сожалению, Урбану было отпущено не так много времени, чтобы насладиться успокаивающей атмосферой Авиньона, которой он так жаждал. Эксперимент по возвращению в Рим заметно сказался на здоровье Папы. Перед самым отплытием папского двора Бригитта Шведская предсказала, что Урбан умрет, если покинет Италию. И ее прогноз полностью подтвердился, когда 19 декабря Папа скончался.
Реакция на смерть понтифика в гвельфской Италии, где большинство людей чувствовали себя обманутыми возвращением Папы в Авиньон, была резкой. Петрарка был одним из самых язвительных критиков. "Папу Урбана причислили бы к самым почетным людям, если бы, после смерти, его останки поместили перед алтарем собора Святого Петра и если бы он со спокойной совестью почил там, призвав Бога и весь мир в свидетели того, что если какой-нибудь Папа оставит это место, то виноват будет не он, а тот кто заставлял его это сделать", — язвительно пишет поэт [318] . Однако эта новость стала ударом для Иоанны, которая искренне оплакивала кончину Урбана. О том, что ее привязанность была взаимной, свидетельствует официальное письмо, направленное Священной коллегией королеве с известием о смерти Папы. "Понтифик питал искреннюю любовь к Вашей Светлости", — отметили кардиналы [319] .
318
Bell, A Short History of the Papacy, p. 226.
319
Leonard, Les Angevins de Naples, p. 428.
Святой престол, решив пресечь любую возможность повторения ошибочной римской авантюры, позаботился о том, чтобы избрать преемником Урбана сравнительно молодого француза, Пьера Роже де Бофора, принявшего имя Григорий XI. Но после того, как Урбан V на короткое время возродил среди итальянцев желание видеть Папу в Риме, оно упорно не желало угасать. Между Францией и Италией вспыхнула ожесточенная борьба за контроль над папством, которая закончится расколом, оказавшимся для Европы не менее разрушительным, чем опустошительная Столетняя война. На пути этой жестокой политической бури набиравшей силу и зловеще несшейся вперед, оказалась Иоанна и ее многострадальное королевство.
Глава XVII.
Шесть похорон и одна свадьба
"Святой престол занимал тогда Папа Григорий XI, — напишет позднее Макиавелли о новом Папе, — который, пребывая в Авиньоне, управлял итальянскими землями Церкви, подобно своим предшественникам, через легатов, чья жадность и гордыня угнетали многие города" [320] .
Именно такое положение дел имели в виду члены Священной коллегии, когда выбирали преемника Урбана V. Григорий XI, коронованный 5 января 1371 года Ги Булонским, который также организовал его единогласное избрание, был избран за свою национальность, молодость и семейные связи. Хотя большую часть своей карьеры он провел в Италии, изучая право под руководством мастера юриспруденции, Григорий был племянником Климента VI, что делало его французом как по рождению, так и по наклонностям. Его избрание отражало ностальгию кардиналов по пышным временам понтификата Климента, когда Папа правил как великий государь, а Святой престол соперничал по престижу и блеску даже с французским королевским двором. Григорию было всего сорок два года, и он был самым молодым из всех авиньонских Пап. Хотя он страдал от неизвестной болезни, она не представляла угрозы для жизни, и поэтому можно было с полным основанием предположить, что новый Папа будет править еще много лет, а к тому времени кардиналы, все еще потрясенные опасностями и неудобствами недавней римской авантюры, свято надеялись навсегда покончить с мыслью о переезде в Италию.
320
Machiavelli, History of Florence and of the Affairs of Italy, p. 110.
Григорий XI, получивший юридическое образование, твердо верил в сильную, самодержавную власть и стремился распространить ее в Италии как можно шире. Правительство Иоанны стало первой жертвой новой экспансионистской политики папства. Именно Григорий 31 октября 1372 года переписал первоначальный договор неаполитанцев с Сицилией, изменив его условия и потребовав, чтобы остров стал церковным фьефом и именно Григорий, позже, короновал Федериго Простого и позволил своему новому вассалу называть себя "королем Сицилии". Хотя эти решения понтифика никак не способствовали установлению дружеских отношений с новым Папой, Иоанна не обратила на это внимания и постаралась сохранить со Святым престолом режим сотрудничества. Когда в апреле 1371 года Григорий возродил Гвельфскую лигу, созданную в 1366 году для борьбы с вольными компаниями, королева Неаполя поддержала это решение и согласилась участвовать в ней, а позже по просьбе Папы отправила в помощь коалиции отряд из 300 копейщиков.
Однако территориальные и политические устремления Григория вскоре стали для Иоанны серьезным испытанием. Решив установить контроль над папскими владениями и традиционно гвельфскими городами, многие из которых после отъезда Урбана восстали против церковных чиновников, Папа, чтобы утвердить свою власть, прибег к новым решительным мерам. После того, как весной 1371 года Бернабо Висконти нагло завладел церковным фьефом Реджо, Папа вполне обоснованно решил, что главным противником Церкви в борьбе за контроль над Италией является эта могущественная миланская семья. Григорий отлучил Бернабо от Церкви и объявил крестовый поход против Милана. Война с семейством Висконти была для Григория очень личным делом; сиенский посол, знавший его, сообщал, что Папа был "полностью расположен к уничтожению миланских владык" [321] . Григорий не скрывал своей ненависти к миланским диктаторам. "Либо я уничтожу Висконти так, что не останется ни одного из них, либо они уничтожат Церковь Божью" [322] , — однажды заявил он. Со своей стороны, Висконти были настроены не менее решительно, и когда один из легатов Григория должным образом представил Бернабо папскую буллу об отлучении, диктатор заставил его съесть документ вплоть до "шелкового шнура и свинцовой печати" [323] .
321
Caferro, John Hawkwood, p. 151.
322
Leonard, Les Angevins de Naples, pp. 440–441.
323
Tuchman, A Distant Mirror, p. 240.
Война Папы против Милана, организованная из Авиньона, носила тотальный характер и превзошла все предыдущие военные походы кардинала Альборноса. Григорий направил четыре отдельные армии из разных мест — Савойи, Болоньи, Неаполя и Прованса — чтобы попытаться окружить и захватить подчиненный Милану город Павию. Иоанна, главный союзник Папы в Италии, подписала договор с другими членами коалиции против Милана, пообещав всяческую поддержку. В 1372 году она выполнила это обещание, отправив Хайме Майоркского в Авиньон для координации военных действий и уполномочив Никколо Спинелли собрать и возглавить папские войска, прибывшие из Прованса. Неаполитанские же войска были направлены в армию, возглавляемую папским легатом в Болонье.
Но исход конфликта оставался неопределенным, поскольку, хотя Папе и удалось, в рамках единой стратегии, скоординировать действия нескольких отдельных армий, численность войск находившихся в его распоряжении отнюдь не было подавляющей. Бернабо Висконти был опытным стратегом и кроме того, он нанял Джона Хоквуда и его Белую компанию, чтобы сражаться на стороне Милана. Однако прежде чем состоялось хоть одно сражение, Григорию улыбнулась удача. Срок контракта Хоквуда с Бернабо истекал в сентябре 1372 года, поэтому начались переговоры о его продлении. Джованни Пико, дворянин из Мантуи, знакомый с деталями дела, в письме от 12 сентября, объяснил ситуацию следующим образом:
Бернабо хотел снова подписать с ним контракт в соответствии с прежними условиями, по которым англичанин [Хоквуд] должен был иметь 100 копий в Кремоне и 100 копий в других местах. Англичанин не хотел этого, но хотели увеличить свой отряд на 200 копий и 200 лучников. По общему мнению, они направляются к Сан-Бенедикту, остановятся там и заключат соглашение либо с сеньором Бернабо, либо с тем, кто предложит им лучшие условия [324] .
Казалось бы, перед самым началом серьезной войны не стоит враждовать с главным контингентом своей наемной армии, но Бернабо решил отвергнуть требования Хоквуда и настаивать на первоначальных условиях. Вместо того чтобы продолжать торговаться с Висконти, Хоквуд, будучи хватким бизнесменом, просто сменил сторону и начал переговоры с папством. В одно мгновение Святой престол превратился из главного гонителя вольных компаний в Италии в их самого выгодного работодателя. Григорий не только пообещал Хоквуду требуемых латников и лучников, но и назначил жалованье в 40.000 флоринов. Поскольку финансовые ресурсы Церкви в это время были несколько перегружены, Григорий обратился за деньгами к Иоанне. Королева, должно быть, ранее уже имела дело с Хоквудом, потому что Папа упомянул в письме, что ему известно, что англичанин несколько лет назад вымогал у Неаполя ежегодную пенсию в качестве платы за то, чтобы оставить королевство в покое. Папа писал в сентябре королеве:
324
Caferro, John Hawkwood, p. 150.