Ipso jure. /лат. «В силу закона.»
Шрифт:
— Да знаю я — у тебя работа-работа и еще раз — работа. Тем более, ты глава ФЭС… Но… Мам, давай начистоту: я ведь знаю, что ты в один совершенно непрекрасный день, можешь не вернуться домой… Ты об этом когда-нибудь вообще думала?! Дед и я постепенно привыкли жить с этим страхом… Но это осознавать слишком трудно. Деду страшно за тебя, а какого будет мне, еще раз лишиться близкого человека?!
Женщина вспыхнула, но тут же прикусила язык. Сын был кругом прав: ее работа — это большой риск.
— Мам, ты боишься за нас, а мы боимся за тебя — замкнутый круг, не находишь?
— Ты прав. Я не думала о ваших с моих отцом чувствах. Я постараюсь больше не так перегибать палку,
— Забыли, — протянул руку дружбы Рогозин, и Рогозина, легко рассмеявшись, пожала горячую ладонь сына.
— Слушай, Слав… Я чую, что у тебя что-то в этой школе произошло…
— Произошло, — проговорил Рогозин не отговариваясь односложными фразами, и отодвигаясь к стене, давая женщине лечь рядом, на спину. — Однокурсник попытался покончить с собой, я помешал этому… Я думаю, что надо рассказать тебе с самого начала…
После рассказа Рогозина поняла, как трудно было это сыну просто держать в себе.
– … мы его с Луной чудом откачали… — Вячеслав обессилено закрыл глаза, вспоминая мерзкое ощущение собственной слабости и неспособности что-либо изменить. — После этого, он рассказал нам, как ему трудно приходится в собственной семье… Его личные таланты всерьез не воспринимаются никем, его считают там пустым местом… Просто давят своим авторитетом… Еще и родители… Поэтому он режет вены — не может вырваться из этого порочного круга надолго, и выдержка и психика изменяют ему… А сдать его в больницу на лечение — это не выход, а погибель такому реальному таланту. Поддержки он не находит, лишь мы трое откликаемся на его чаяния.
— А что с его родителями?
— Мам, я поклялся это никому не рассказывать… Хорошо, что хоть не магической клятвой… Даже Луна об этом не знает. Но тебе расскажу, если ты не передашь эту информацию дальше.
— Разумеется нет…
— Его родителей запытали до безумия сторонники Темного Лорда. Того самого, который чуть не убил меня… В магическом мире существуют три заклятия, самых страшных заклятия, за применение которых сажают в самую страшную в мире тюрьму… Первое: это заклятие подвластия. Оно полностью подчиняет человека, он полностью под контролем волшебника, накладывающего чары. Маг, который произносит эти чары, должен быть очень силен в магическом плане. Человек просто не может ему сопротивляться. Лишь в редких случаях, сильный разум сможет пересилить власть волшебника. Если ты прикажешь человеку прыгнуть с обрыва — он прыгнет… Заставишь перерезать горло — перережет. Заставишь убить кого-нибудь — он убьет.
— Страшное заклятие…
— Очень. Еще более жуткое — заклятие боли, Круциатус. Именно им пытали родителей Невилла. Тебе не нужно ножей, тисков или чего-другого. После трех раз, или удержания заклятия более чем на пятнадцать минут, ты — почти мертв, растение… Ты теряешь разум. Родители Нева — ходят, даже выдавливают какие-то звуки, но стать полноценными и узнать собственного сына не могут… Все процессы в организме функционируют. Они — мертвые среди живых… Их лечат, но терапия и зелья результатов не приносят… Ходячие мертвецы, приговоренные к жалкому существованию. Многие говорят — что лучше и предпочтительнее смерть, чем это… Можно сделать эвтаназию, но родственники против…
Рогозина судорожно сглотнула. Знать это, видеть муки дорогих тебе людей и не суметь им помочь — это невыносимо… Бедный мальчик…
— Но это тоже не самое худшее. Заклятие смерти или Авада Кедавра… Именно им убили моих родителей, и, по слухам, хотели убить и меня. Самая жуть в том, что его нельзя отразить… Так что я в своем роде — уникум, единственный, кто остался жив после его использования… И никто
— Значит…
— Невиллу просто отказал инстинкт самосохранения. Под влиянием этого всего коктейля, плюс издевательства остальных, он и не выдержал, сорвался. Я сам чуть с ума не сошел, когда снимал его из петли… Думал, что опоздал…
— Почему ему не могут помочь? Почему, наконец, взрослые не пришли на помощь?
— Времени у нас было мало. Да и как-то мы об этом тогда не подумали… Некогда было звать взрослых, потому что у нас был «праздничный» банкет. А потом и банкет накрылся — я этого не видел, но со слов однокурсников: из подвала вырвался тролль и свободно гулял по школе, пока его учителя не обезвредили.
— Неужто в школе нет психолога?
— Мам, а ты что, еще не поняла, что там — каждый сам за себя, нет? Медсестра даже слушать тебя не станет — даст успокаивающую настойку, и живи как-нибудь дальше… Да и директор явно не горит желанием разбираться в подростковых глупостях. Я же пытался даже создать студенческий совет — но одобрения и откликов (как от одноклассников, так и от учителей) так и не получил! Всех там интересует только учеба. Мадам Боунс про все это в курсе, но что может один-единственный голос против многих? Тем более, родители многих (таких, как мой враг Малфой- едва ли не самая влиятельная семья в магическим мире Англии) имеют… деньги, золото и влияние — и они категорически против, чтобы помимо Попечительского совета, который и созывается-то один-два раза в год, был еще и какой-то непонятный им совет учащихся. Нас лучше просто держать под контролем, чем давать нам хоть какие-то бразды правления и возможность что-то в этой жизни поменять.
То, что Слава говорит правду, было ясно как день.
— В этой школе полно скелетов в шкафах… — содрогнулась женщина, — целое осиное гнездо…
— Я боюсь, что это только верхушка айсберга, — признался ей сын. — Самый кончик. Ягодки будут впереди…
— Расскажи о друзьях…
— Ну… Гермиона, та самая девочка, что поздравляла меня из Франции, маглороженная. Родители не маги — а в ней она пробудилась почему-то… Они стоматологи. Книжный червь, ботаник… Учит и читает все, что попадается под руку. Ну, кроме зелий у нее все хорошо, разумеется — Снейп всем нам, гриффиндорцам (опять же, кроме меня) оценки из принципа занижает. Невилл — любит травы, цветы, деревья и прочую ботанику… В этом предмете ему нет равных… С остальными у него… неважно, но мы помогаем, тянем его. Даже я с ним советуюсь по поводу того или иного цветка. Еще — одна страсть, это техника и компьютеры. Я видел его ноут (в школе печально, зато в поезде можно было пользоваться) — частично даже мой крестный со своими программами отдыхает! Быть может, если он поедет на следующий год сюда, погостить, то мне удастся его познакомить с дядей Иваном… Поверь, он классный спец в этом.
— В общем, вас четверо.
— Четверо. Мам… можешь мне кое с чем помочь?
— С чем?
— У родителей Невилла есть небольшой, слабый шанс на восстановление… Он попросил меня с этим помочь. Ему одному это не потянуть… Но мне нужно почитать о психических заболеваниях побольше, а с чего начать — не знаю даже. Посоветуй, или скинь мне книги нужные на ящик, а?
— А почему он попросил об этом именно тебя?
— Ну, — тут Рогозин с минуту задумался, как бы не выдать себя с потрохами в материнские руки, — я — неплохой зельевар, и хочу провести исследование одного из зелий и попробовать его модифицировать. Может, именно оно и сможет вывести их из такого жуткого состояния… Грубо говоря, создать новое лекарство.