Иродиада Галилейская
Шрифт:
– Мне просто захотелось поболтать. Что с нашей маской, Злата? Не пора ли её снимать?
Рабыня скатала с лица Иродиады тонкий слой ткани, освобождая полусонное лицо с тонкими чертами.
Открыв глаза, Иродиада оперлась руками о деревянное ложе, села и оглядела свои покои. На царицу с почтением и подобострастием смотрели светловолосая рабыня Злата и Аслим.
Лёгкий жест Иродиады заставил Злату собрать промасленные ткани со стола и упавшие на пол лепестки. Поклонившись, она ушла из покоев походкой ожившей греческой статуи.
Повернувшись, Иродиада
– Аслим, ты заставляешь меня завидовать твоим одеждам. И кто же из любовников тебя так щедро дарит?
5
Электрон – сплав золота и серебра.
Поправив ожерелье на шее, Аслим улыбнулся царице.
– Сам заказал и заплатил. Одежда – лишь перья у взрослого павлина, что б вызвать интерес… Ты вечно молода, царица, а я старею. Приходится платить за удовольствие дотронуться до кожи молодой.
Не слушая Аслима, Иродиада сняла с запястья прилепившийся лепесток розы.
– А где Рахиль? Где эта потаскушка, смешливая и безотказная для всех?
Смуглая тонкая Рахиль в небрежно накинутом на старое платье тонком палантине, быстро вошла в покои, шлёпая босыми ногами по каменному полу. На её вытянутых руках сверкающей горкой лежал мягкий сверток.
– Я платье принесла из мастерской.
Острый палец Иродиады указал на скамью.
– Там положи. Где дочь моя, где Саломея?
Наклонившись к скамье, Рахиль увидела на ремнях сандалий Аслима серебряные вставки с разноцветными камнями.
– Сбежала с женской половины от сплетен бабских и ушла к обрыву.
Положив свёрток на скамью, рабыня сердито потрогала переплёт мужских сандалий.
Советник специально дёрнул ногой и на сандалии нежно звякнули серебряные колокольцы.
Подушечками пальцев Иродиада проверила атлас своей кожи на лбу и щеках.
– Да, понимаю, скучно ей смотреть на толпы громких и потливых, с невыносимым гонором гостей. А есть ли среди них паломники для пленника, для Иоанна?
Рахиль украдкой окунула в серебряную тарелку пальцы рук и растёрла маслом грудь.
– Да, есть немного. Они хорошие, из тех, что ходят за странным человеком, за Иисусом.
Рахиль села к ногам госпожи и надела на них восточные расшитые туфли без задников.
Иродиада глядя на макушку рабыни, зевнула.
– Я слышала, они не безобидны. То вылечат слепца, а то хромому вправят ногу. Недавно так вообще из трупа сделали живого. Всё это не к добру. Ты почему, Рахиль, девчонку опять к обрыву отпустила?
Встав,
– Я? Спросите лучше с Няни. Да и вообще я что-то не припомню, чтоб Саломея кого-нибудь послушалась. Конечно, кроме вас. – Сев на скамью, Рахиль снова быстро зачерпнула масла и растирала плечи и руки. – Вы для нее власть абсолютная, без обсужденья.
Иродиада улыбнулась в зеркало самой себе и начала переплетать косы. В зеркале царица увидела испуганный взгляд Рахили, подвинувшей ближе к себе тарелку с маслом. Рабыня застыла с поднятой рукой.
– Наглеешь ты Рахиль… – Иродиада выставила указательный палец с острым ногтем в сторону советника. – Итак, Аслим, запоминай. Центральный царский стол накроете парчою [6] золотою. На двух столах для знатнейших гостей должны быть скатерти из льна и алым цветом. А на столах на площади из скатертей не будет ничего, посуда проще и еда скуднее… Рахиль, где ты всё утро пропадала? До мастерской?
6
Парча – сложноузорчатая шелковая декоративная ткань. В древние времена была «прошита» золотой или серебряной тонкой проволокой.
От тихого голоса госпожи служанка дёрнулась, будто её хлестнули бичом. Тарелка под её рукой, чуть не соскользнула на каменный пол, но Злата успела подхватить её. Рахиль ей благодарно улыбнулась, перед тем, как ответить царице.
– Домоправительнице Ионе по хозяйству помогала. Она ругала за бестолковость жен гостей, а я ругала слуг. Супруг её, домоправитель Хуза, ругал, всех остальных. А после я к Крестителю пошла с корзиной завтрака.
Оценив ровность ногтей на пальцах рук, Иродиада взглянула на рабыню.
– С корзиной? Что-то много.
Не выпуская тарелку, Рахиль встала и на шаг придвинулась к госпоже.
– Он перестал отказываться от пищи и всё опять паломникам раздал.
– Как это странно… – Глядя в стену, задрапированную тканями с восточными узорами, Иродиада что-то смахнула перед собой ладонью, отвлекаясь от ненужных мыслей. – Что там с платьем?
– Ой!
Отставив тарелку на табурет, Рахиль взяла свёрток, развернула его, и в руках сверкнуло переливчатое золотое одеяние. Она торжественно подняла его за плечики.
Платье, расшитое мелкими чеканными бляшками-цветками, глухо звенело и сверкало слепящим великолепием.
Чернокожая Нубийка смотрела на платье, открыв рот от восхищения, Аслим с завистью, Рахиль с улыбкой причастности к чуду, Иродиада спокойно.
– Опять тяжелое. Но-о… ладно, соответствует моменту. А где же покрывало?
Разведя руки и пожав плечами, Рахиль виновато улыбнулась.
– Его доделают до завтра. Слишком сложно поймать настолько много стрекоз, чтобы обстричь четыре крылышка у каждой.