Iron Maiden_ Знак Зверя
Шрифт:
ницей, с расползающимся по его телу невесомым ноябрьским холодом.
Дейв: «Мы все были раздавлены, особенно Стив. Главной темой разговора было «надо заканчивать». Но после нескольких бутылок пива старая бравада вернулась рнов.}>. Это, наверное, был самый серьезный разговор, состоявшийся между нами четверыми за тысячу лет. Не помню, о чем мы говорили в тот момент, но мне внезапно это надоело, и я оборвал всех: «Послушайте, какого черта мы должны прекращать из-за того, что он ушел? Пусть катится! Что нам на него смотреть!» Я даже не обдумывал сказанное, оно само как-то вырвалось из меня. И внезапно
Затем все стихло' С утра ставший неуместным язык распух и присох к небу, а в голове сделалась тяжесть, похожая на мысль «Зачем я живу?» Мир на улице был каким-то неискренним, а встречные люди молчали, будто все про тебя знали, только им было тоскливо и от своих повседневностей. Вскоре, когда начались гастроли, к этому примешалось какое-то брезгливое чувство, которое нарастает и настоятельно требует возможности самоустраниться, чтобы взамен началось такое, чего еще с тобой никогда не было.
Стив: «Вначале все шло нормально. Но потом... Конечно, я и не думал, что в нем будет бушевать страсть. Я не думал, что он сможет смотреть публике в лицо, нет. Но я надеялся, что он будет петь так, как он это умеет. Но в какой-то момент мы все поняли, что он просто отбывает номер. И если бы это было на протяжении всего турне, я бы мог еще это понять! Но это было только в некоторых случаях, все выглядело так просчитано, что мне хотелось его убить! Скажем, мы играем концерт в Париже, там, где
пресса, большая аудитория и так далее. И он играет, играет прекрасно. Затем мы выступаем в Монпелье и^и Ницце, словом, даем рядовой концерт, и все просто ужасно! Он не пел, а мычал в микрофон. Однажды я подошел к звукооператору и сказал ему: «Что происходит? Я его не слышу!» Он увеличил громкость на мониторе до максимума и сказал: «Ничего нет. Он просто мычит в микрофон».
мал, что никаких проблем не будет, а будет лишь хороший драйв. Хорошегодрайванебыло.И делобылонетольковгруппе. Наши фэны знали,что
яухожу;мывыходили насцену,иэтобыло похоже на морг. Я вдругпо
нял, что как главное действующее лицо я нахожусь в практически патовой ситуации. Если бы я закричал: «Вау! Как круто сегодня все, чуваки!» - нормальные люди остались бы сидеть и подумали: «Что он такое несет? Что здесь может быть крутого?» Или наоборот: «Вы извините, я ухожу, не хотел испортить вам вечер, но так уж вышло». Что бы вы сделали на моем месте? Я не знал. Все, аудитория, я, группа, испытывали противоречивые чувства».
Товарищи!.. У нас в доме нечистая сила!
М.Л. Булгаков. Мастер и Маргарита
«...И как понаехали «Айроны» с «Мэйденами»
Из шедевров МК от 4 июня 1993 года
Глава 16
ТРИ СЕАНСА ЧЕРНОЙ МАГИИ
Что, Maiden ждете? Так они только второго, вечерним рейсом из Гамбурга прилетят. Ду ю спик инглиш?
Мордастое, как старый шелудивый помойный кот, московское солнце неспешно переваливалось от стремительно исчезавших с городских улиц бочек с квасом к столь же стремительно и повсеместно разраставшимся опорным точкам с ящиками пива. Таким расчетливым кутузовским маневром солнце перенесло-таки
SNC ПРЕДСТАВЛЯЕТ. ВПЕРВЫЕ В МОСКВЕ. IRON MAIDEN.
Секьюрити Роб оказался добродушным и большим, как Бегемот, толстяком. До полного сходства недоставало лишь совершенно нелепого в зале ожидания «Шереметьево» примуса. Роб первым из дьявольской свиты прибыл, в Москву - для рекогносцировки местности. Все серьезно! И теперь ходил скучал по шереметьевским залам. До прибытия Зверя оставалось еще два дня. Глава SNC видно сознательно решил дезинформировать массы о дате его приезда, чтобы назойливые пионеры не мелькали под ногами. Мы сидели в аэропорту уже не первый день. И здесь Намин прокинул.
На «Мэйдене» Стас Намин попал на весьма кругленькую сумму в инвалюте. Жаль его, конечно, потому что дело он сделал нужное. Хотя во многом повинен в этом оказался сам, не разобравшись в текущих реалиях совдепа. Для кого строился «сидячий» партер в Олимпийском, билеты в который составляли дикую, по тогдашним меркам, цифру в пятьдесят тысяч стремных постсоветских денег, не понятно даже после непервого раунда раздумий. Будущие «хозяева жизни» пока только примеряли на нее свои малиновые лакейские ливреи и откармливали рыхлые, как колбаса «Докторская» в разрезе, рыла. Но, даже принимая во внимание всю целеустремленность рассудка этой одуревшей от всех лежащих в видимой части спектра развлечений публики, одинаково успешно сочетающей Киркорова со
Стингом и свинскими корытами кабаков, поверить в их лояльность Maiden отказывается даже моя циничная душенка. За билет на место прямо напротив сцены, рядом с пультом, требовалось расстаться с сорока тысячами. Билет в разночинные места разночинному люду обходился в десятку. И только право попасть на галерку Олимпийского, откуда, как известно, можно лишь посмотреть, как радуются другие на этом празднике жизни, было оценено устроителями концерта в три тыщи. При таком положении вещей шансы потрясти головой возле сцены для обычного советского пионера были столь же весомыми, как вероятность благополучно отлить на саркофаг Ильича году этак в 79-м. Средний класс давал дубу с потрясающей неукоснительностью и благочинной размеренностью, словно делал приседания под звуки утренней гимнастики. Пролетариат, запивший угрожающе с размахом, и вовсе лежал без пульса и движений в области грудной клетки. А богемным мальчикам, давно смекнувшим, что такое хорошо, Maiden, да и весь малорентабельный рок-н-ролл, был вообще до жопы. Где взять деньги и «че ваще творится со страной», было ясно, наверно, только нескольким учредителям демократического шариата, резидентуре ЦРУ на Садовой и Александру Проханову. Вовремя сообразив, что первые денег точно не дадут, а у последнего их наверняка нет, я пошел продавать свой ваучер в переход метро. Наглая морда подземного строителя капитализма пожертвовала за мой кусок всесоюзного скарба четыре с лишним тысячи дензнаков. Отчасти пропитой стипендии набралось около тысячи. Вовремя дала о себе знать alma mater, как нельзя кстати разговевшаяся пятью тысячами «витаминных» за потраченное, во имя ее, на спортивной стезе здоровье. Один билет был в кармане. Позорных студенческих накоплений явно не хватало, чтобы внедриться на два оставшихся концерта. Утомленное пивом «Second Hand» солнце иммигрировало куда-то на запад, в район Гамбурга, оставив тысячи своих вчерашних артековских пионеров во мгле финансовой обреченности.