Исаак Лакедем
Шрифт:
После этого Иисус отправился в свою верную Галилею, где осталась память о его жизни в Капернауме и гремела молва о нем. И вот в Кане встретился Христу некий царедворец, спешивший ему навстречу.
— О Господи! — закричал он, едва завидев Иисуса. — Умоляю, поторопись: сын мой при смерти, и лишь ты сможешь его излечить!
Но Иисус ограничился тем, что простер руку в сторону Капернаума и с тем выражением, которое не терпит каких-либо сомнений, проговорил:
— Ступай, сын твой здоров!
Проситель же столь уверовал, что в сердце его не осталось и тени страха. Поблагодарив целителя, он отправился домой и еще в дороге повстречал
— О господин! Возрадуйтесь: сын ваш не только вне опасности, но, напротив, совершенно выздоровел.
— А с какого времени? — вне себя от радости, спросил бедный отец.
— Со вчерашнего дня!
— Со вчерашнего дня! А в котором часу лихорадка отпустила его?
— В час после полудня.
Именно тогда Иисус произнес: «Ступай, сын твой здоров!»
Итак, возвращению Мессии в Капернаум предшествовала весть о совершенном им чуде, и потому его появлению там все несказанно обрадовались. В этом городе он решил обосноваться. В предместьях Капернаума он проповедовал слово Господне, а берега Генисаретского озера стали местом, где его божественная сущность явилась во всем блеске и величии. Именно по поверхности этого озера он шел, не касаясь воды ступнями, на его берегах он несколькими хлебами и рыбами накормил тысячи человек, а среди зловещей бури, что вздымала валы воды, угрожавшие потопить лодку, в которой он заснул, и кричавших от ужаса учеников, учитель, проснувшись, приказал взбесившемуся ветру: «Утихни!», а бушующему морю: «Успокойся!» — и воцарились покой и безветрие.
И позже каждое следующее возвращение в Капернаум становилось новым поводом для чудес: изгнания нечистой силы из бесноватого, исцеления тещи Петра, воскрешения дочери Иаира… Великая страница его божественной жизни разворачивается перед нашими глазами, и каждая ее строка отмечена благодеянием роду человеческому.
«И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. И прошел о нем слух по всей Сирии; и приводили к нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и он исцелял их. И следовало за ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана».
Не мудрено, что, когда Иоанн Предтеча, томясь в узилище, но беспокоясь не о своей участи, а о святом подвижничестве Спасителя, просил от него вестей, Иисус отвечал его посланцам:
— Пойдите и скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют.
Приближалась новая Пасха. Иисус опять отправился в Иерусалим, и везде по пути его добрые дела вызывали всеобщую благодарность; однако, обретая славу, он множил и число своих врагов. Он не первый объявлял себя Мессией. Но предшественниками его были мессии политические, новые Иуды Маккавеи, пытавшиеся поднять против римлян еврейский народ, а жители Иудеи, устав от чужеземного ига, провоевав с ними два века, всегда были готовы к новому восстанию. И вот, как только распространился слух о Христе, толпы вооруженных людей пытались похитить его и объявить царем. Но сам Иисус изгонял этих людей, говоря о них: «Все, сколько их ни проходило предо мною, суть воры и разбойники; но овцы не послушали их».
Когда он уже приближался к Иерусалиму, до него дошла весть о казни Иоанна Крестителя.
Как известно, Предтечу бросили в узилище прежде всего за его предсказания: он предрекал приход нового владыки мира. Однако мир принадлежал мнительному Тиберию, в то время укрывшемуся на скалах Капреи, а его осведомители не умели или не желали отличать царство духа, к обретению которого стремился Иисус, от царства земного, по закону принадлежащего их повелителю. Кроме того, Иоанн Креститель не убоялся порицать тетрарха Галилеи за его брак с племянницей Иродиадой, и Ирод, прикрывая заботами о благе отечества собственную мстительность, повелел схватить и заточить нарушителя спокойствия.
Возможно, Ирод этим и ограничился бы, но Иродиада сочла, что наказание слишком мало.
Ее дочь, юная, прекрасная, обожаемая ни в чем ей не перечившим отчимом, разумеется, встала на сторону матери. Однажды на пиру Ирод попросил ее сплясать для него, но она согласилась лишь при условии, что тетрарх исполнит первое же ее желание. Ирод поклялся исполнить при условии, что требуемое было бы в его власти. Дочь Иродиады исполнила танец, а после попросила голову Иоанна Крестителя.
Ирод оказался заложником данного слова: голову Предтечи принесли на золотом блюде, и, как послушная дочь, прекрасная преступница положила ее к ногам своей матери.
Та же участь грозила и Христу.
Поэтому он решил остановиться в некотором удалении от столицы. Вифания, находившаяся всего в пятнадцати стадиях от Иерусалима, была укрыта от него восточным склоном Масличной горы. Это отвечало намерениям Иисуса, и он остановился там.
Едва слух о его прибытии распространился, как некий фарисей, прозванный Симоном Прокаженным, пригласил Иисуса к себе на трапезу.
Иисус согласился: он желал доказать, что его ненависть вызывала сама секта фарисеев, известная своим высокомерием и непреклонностью, а не люди, оказавшиеся в ней.
Обед был роскошен. Все, что он имел, Симон употребил в дело, чтобы достойно приветить того, кого называли сыном Божьим; но одно обстоятельство, на которое и сам хозяин дома не рассчитывал, придало этому обеду особое величие.
Когда подали сладкое, вошла молодая девушка из Вифании, чьи брат и сестра по имени Лазарь и Марфа жили по соседству в том же селении. Она была в дорогих одеждах и вступила в трапезную с алебастровым сосудом, наполненным благовониями.
Все узнали девушку и удивились ее приходу. Это была самая известная и дорогостоящая из иерусалимских блудниц (а город славился своими жрицами любви). Прекрасную грешницу звали Марией Магдалиной.
И вот, не обращая внимания на удивление сотрапезников, она смиренно и с опущенными долу глазами подошла к Иисусу, и, хотя ни разу до того не видела, сразу узнала его, без сомнения, по улыбке.
Все принимавшие участие в трапезе возлежали на ложах; поскольку Иисус расположился головой к столу и ногами к двери, Магдалина, войдя, сразу опустилась на колени и принялась так обильно лить слезы, что омыла ими ноги учителя и, натерев их драгоценным миром из сосуда, вытерла своими волосами.
Христос позволил ей проделать все это, глядя с невыразимым состраданием на бедную девушку, так уничижавшую себя у его ног. До сих пор все прибегали к его помощи для исцеления своих телесных недугов, никто — ни мужчина, ни женщина — не искал у него избавления от пороков души.